Звезда телесериала «Интерны» и скандальный священник в одном из своих интервью рассказал, что он читает детям на ночь, как воспитывает и за что обижается «бескрайне» на них… О легализации огнестрела, и зачем всем нам необходима война.
— Иван, вас знают как байкера, рок-н-рольщика, актёра, священника… А для ваших детей в какой ипостаси вы интересны более?
— Я знаю одно: нужно уважать детей. Например, они знают точно, что ни я, ни мама, не залезем на их страницы в Интернете. Они показывают в сетях фотографии. Они влюбляются и, конечно, у них должна быть личная жизнь. Мы знаем также, что они не залезут никогда к нам в кошелёк. Мы можем друг друга «чмырить» за проступки, но при всём — нести будем любовь. Ещё знаю, что важно им читать что-то вслух. Это нужно реально. Мудрый человек мне советовал: чтобы не потерять с ребенком общий язык, чтобы осталась связь «ребёнок—родитель», читай тупо ребёнку перед сном. Можно и сказки, и что-то другое. У нас читают «Евангелие» и фентези.
— Подсчитано — у вас в «Интернах» только две постельные сцены были…
— У меня в договоре предусмотрено: меня не будут в таких сценах использовать и сценах с явным насилием. Я себе заранее всё это прописал, на всякий случай. Ещё одним важным пунктом было: меня должны отпускать на все религиозные великие праздники. Считаю, что нужно посвящать таким сценам либо всё кино, либо и не заикаться.
— Если дети пойдут в медицинский вуз, их отговаривать будете?
— Только поприветствую. Профессия медика — почётна и уважаема. И одна из самых академических, фундаментальных профессий. Врач, учёный, военный, — это уважаемые категории.
— Когда говорите, что деньги только вами движут, что обеспечить семью нужно, что вы всё бросили, если не эти деньги?
— Деньги нужны только номинально, чтобы покрыть материальные вещи. У меня другие общественные задачи. Мы должны (в идеале) дойти когда-то до уровня фильмов: «Три тополя на Плющихе», «Летят журавли»». А надо начинать с освоения того, что имеется.
— Решили, что надо этим заняться? В этом более важны, нежели священник?
— Я важен более, чем священник, не буду. Мне когда-нибудь, всё равно предстоит вернуться. Будет тяжёлый процесс перегравитации. И ругать будут, но я отношусь спокойно к этому, потому что не прислушиваюсь к мнению хамов.
— И все, кто ругает, — хамы?
— Нет, меня ругают и по существу. И как бы ты ни осуждал, как бы ни критиковал — все должен уважать в человеке личность.
— Когда предлагали легализовать короткоствольное оружие, многих удивили. Не страшно, что пользоваться им будут не только для самозащиты?
— Им и так пользуются. Только оно есть у бандитов, а у людей порядочных — нет. Мы нация, которая сидела по каторгам. Мы знаем, как использовать оружие. Истерик не будет у нас. Нас лишают просто гражданских прав.
— Вы с удовольствием отдали бы детей в военно-спортивный лагерь?
— Да, отдал бы. Что та армия за два года даёт? Армия не даёт опыт общественного жительства, нужно учиться жить в коллективе.
— Военно-спортивный комплекс — это учёба жить коллективе?
— Да. Более того, я считаю, что война для нас, сейчас спасение.
— С кем война?
— Да с кем угодно. На данный момент, это неважно.
— И священник так думать может?
— Он может думать всякое, но не всё проповедовать.
— Но, вы проповедуете это.
— Просто констатирую факт. Сейчас что: Азия кипит, Европа кипит. Америка ставит на колени Восток. Мир увяз в грехе, дальше — бездна… А природа на такое реагирует войной, чаще всего. Война, к сожалению — явление природное.