Инакомыслящие существовали во все времена.
Демократия – это не столько народовластие, сколько свободомыслие, свобода выбора альтернатив, плюрализм мнений, конкуренция идей и людей. Как ученый с 55-летним опытом, я прекрасно понимаю, что наука не могла бы развиваться, если бы Копернику, Галилею, Кеплеру, Декарту, Ньютону, Лавуазье, Максвеллу, Герцу, Планку, Эйнштейну, Резерфорду, Бору зажимали рот: эволюция знания – это постоянная «ломка основ», неизбежные пересмотры, смена парадигм, то есть всё новые и новые воззрения на мир, разрушающие привычность и ортодоксальность.
Как говорил Альберт Эйнштейн, науку движут вперед инакомыслящие. Схема такова. Все знают, что нечто невозможно. Но инакомыслящий этого не знает, и именно он делает открытие. То есть он – диссидент, так как думал иначе, чем все.
Сказанное в полной мере относится к человеческой культуре в целом: главный стимул развития искусства, философии, литературы, поэзии, музыки и даже, страшно сказать, политики – возможность эволюции идей, все новые и новые точки зрения на человека и мироустройство.
Инакомыслящие существовали во все времена, практически все великие мыслители были диссидентами: Сократ и Гераклит, декабристы и фурьеристы, Лев Толстой, Александр Герцен, Владимир Соловьев, пассажиры «философских пароходов» и всё «население» французского кладбища Сен Женевьев де Буа. Только люди «большого калибра» наделены способностью видеть невидимое, нарушать установленные порядки, ломать привычное. И только они могут по-новому увидеть то, что большинство видит по-старому.
В 1968 году вышла в свет статья Андрея Дмитриевича Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», в которой великий россиянин писал: «Ничто так не угрожает свободе личности и смыслу жизни, как война, нищета, террор. Однако существуют и очень серьезные косвенные, лишь немногим более отдаленные опасности. Одна из этих опасностей – оболванивание человека. А.Солженицын, Г.Владимов, Г.Свирский и другие писатели, выступающие на ту же тему, ярко показали, как некомпетентность и цензура убивают в зародыше живую душу советской литературы; но ведь то же самое относится и ко всем проявлениям общественной мысли, вызывая застой, серость, полное отсутствие каких-то свежих и глубоких мыслей. Ведь глубокие мысли появляются только в дискуссии, при наличии возражений, только при потенциальной возможности высказать не только верные, но и сомнительные идеи».
Как выяснил великий историк ХХ века Арнольд Тойнби, египтизм, византизм, татаро-монгольщина, аввакумщина, все разновидности тоталитаризма обречены на историческое поражение, то есть на уход с исторической арены. Брэйкдаун империй и государств происходит по многим причинам, но главная из них – неадекватные ответы на вызовы истории, борьба с политическим инакомыслием, невозможность политического развития вследствие подавления и устранения оппонентов.
Все империи разрушились, все тоталитарные страны деградировали или находятся в стадии падения именно потому, что затыкали рты оппонентам, сопротивлялись обновлению, защищали дремучесть, принципиально отвергая возможность диалога с диссидентами и наглядно демонстрируя опасность и деструктивность «единства» и «единомыслия».
Последний пример такого рода – крушение СССР, произошедшее в такой же мере из-за экономической дури вождей и милитаризации страны, в какой – в значительно большей степени — из-за затыкания ртов Гумилеву, Ахматовой, Цветаевой, Булгакову, Платонову, Бродскому, Сахарову, Боннэр, Солженицыну, Шаламову, Григоренко, Якиру, Красину, Гамсахурдия, Дудко, Орлова, Делоне, Гроссману, Амальрику, Буковскому, Даниэлю, Синявскому, Довлатову, Афанасьеву, Войновичу, Аксенову, Бородину, Владимову, Галичу, Зиновьеву, Копелеву, Коржавину, Максимову, Некрасову, Плющу, Щеранскому, Марченко, Григорянцу, Рубину, Гинзбургу, Корчаку, Ковалеву, Абрамкину, Вольпину, Габаю, Ходорович, Подрабинеку, Новодворской, Горбаневской, Алексеевой, Великановой, Богораз, Губанову, Навальному, Политковской, Щекочихину, Нестеренко, Стомахину, Литвиненко, Фельштинскому, Илларионову, Заводюку, Коху, Пархоменко, Пионтковскому, Кротову, Меню и другим диссидентам, то есть практически всем инакомыслящим-правозащитникам, критиковавшим советский «застой» и требовавшим соблюдения законности в собственной стране.
Слово диссидент происходит от лат. Dissidens – несогласный, противоречащий. Это означает, что диссиденты противостоят описанному Ирвингом Джейнисом «груповому мышлению», обычно ведущему к принятию неадекватных, непрофессиональных и провальных решений из-за отсутствия оппозиционной критики, иллюзии непогрешимости-неуязвимости власти, «несокрушимости» веры, закрытости от внешней среды и, главное, — государственного стремления к единомыслию-единогласию. Такого рода фальшивое единство и насильственное единомыслие в отсутствие оппонентов, как правило, является предпосылкой поражения, брейкдауна, распада.
Возникает закономерный вопрос: кто же виноват в распаде СССР – сотворившие его шариковы, не терпевшие критики и крушившие преображенских, или же инакомыслящие, критиковавшие уродливую, ни на что не годную постройку? Сегодня в ходу мнение, что СССР разрушили «отщепенцы» и «предатели», то есть жалкая кучка инакомыслящих, численно составлявших тысячные или стотысячные доли процента от народонаселения страны и практически разгромленные при Андропове. Но даже если это так, то какова же была прочность «постройки», рухнувшей от столь эфирного прикосновения?
Никита Михалков громил диссидентов, аргументируя это отсутствием у них созидательного начала, ведущего к единению. Сталин, таким образом, был созидателем, а Булгаков, Платонов и все, этим упырем уничтоженные, – пятой колонной. Большевики, перемоловшие половину страны и доведшие ее до распада, были, таким образом, созидателями и единителями, а боровшиеся с ними диссиденты и правозащитники – разрушителями.
Я не буду отвечать на вопросы о «разрушителях», а ограничусь словами одного из инакомыслящих – Андрея Платонова, сказавшего о герое своего имперского «Котлована» – «активисте общественных работ по выполнению государственных постановлений и любых кампаний», неизменно говорящем нужные вещи по инструкциям из центра:
«Всю ночь сидел активист при непогашенной лампе, слушая, не скачет ли по темной дороге верховой из района, чтобы спустить директиву на село. Каждую новую директиву он читал с любопытством будущего наслаждения, точно подглядывал в страстные тайны взрослых, центральных людей. Редко проходила ночь, чтобы не появлялась директива, и до утра изучал ее активист, накапливая к рассвету энтузиазм несокрушимого действия».
«Особенно долго активист рассматривал подписи на бумагах: эти буквы выводила горячая рука округа, а рука есть часть целого тела, живущего в довольстве славы на глазах преданных, убежденных масс. Даже слезы показывались на глазах активиста, когда он любовался четкостью подписей и изображениями земных шаров на штемпелях; ведь весь земной шар, вся его мякоть скоро достанется в четкие, железные руки, – неужели он останется без влияния на всемирное тело земли? И со скупостью обеспеченного счастья активист гладил свою истощенную нагрузками грудь».
Если бы у диссидентов, борющихся с такого рода «активистами» и дремучими «защитниками отечества», была возможность влиять на политику, то СССР – при всех его забубенностях – мог еще какое-то время продержаться даже при низких ценах на нефть. Но именно «советские патриоты» и «агрессивно-послушное большинство» своими погромами альтернативных мнений довело советскую империю до такого состояния, что, когда она рухнула, защищать ее не вышел ни один человек, если не считать придурков из ГКЧП с дрожащими от страха руками.
Именно тогда, когда пипл хавает всё и нет альтернатив, даже бокового зрения, начинается быстрый спуск, а точнее обвал, падение в Аид. Отсутствие конкуренции – это не только деградация, но, если можно так выразиться, медленное самоубийство.
Главной причиной процветания в либерально-демократических странах является свобода — инициативы, предпринимательства, конкуренции, мысли, выбора элит и т.д. Отсутствие всего этого неизменно и неизбежно ведет к нынешним «монстрам» типа КНДР. Даже в Китае Дэн Сяопин понял это, допустив «ловить мышей» вторую кошку под названием капитализм.
В заключение настоятельно рекомендую читателям разыскать только что вышедшую в России крошечным тиражом книгу француженки Сесиль Вессье «За вашу и нашу свободу» об истории российского диссидентского движения.
Примечание: показательно и символично, что в нынешней РФ инакомыслящие получили целый букет оскорбительных прозвищ: русофобы, обожравшиеся национал-предатели, либерасты, агенты Госдепа, агенты влияния, пятая колонна, противники России, всепропальщики, халявщики и дармоеды, жидобандеровцы, антироссийские силы, русофобствующие антисоветчики. И такого рода «изобретательности» не видно конца.