Заменить мир правды миром лжи довольно легко.
Если все держится на вранье, если перманентный обман корнями уходит вглубь истории, если запрещено говорить правду, то наступает удушье, отек, удавление организма — синдром повешения. Социальная погруженность в ложь во многом напоминает игры с асфикцией, то есть — умышленное перекрытие доступа кислорода к мозгу с целью вызвать состояние эйфории. У них даже симптомы подобны: мощное возбуждение, пространственная дезориентация, агрессивность, налитые кровью глаза, суицидальность… Тотальная политическая ложь и есть социальная асфикция с непредсказуемыми последствиями. К тому же сокрытие правды взрывоопасно: будучи зарытой, она детонирует, рано или поздно вырывается и сметает все на своем пути.
Я утверждаю, что между ложью и истиной существует одно радикальное отличие: ложь может быть тотальной, а истина — нет. Потому что истина живет, дышит, развивается, а ложь — это безвозвратность, удушение, смерть. Возможно, поэтому ложь невозможно побить оружием правды. «Побороть ложь можно только еще большей ложью».
Я давно обратил внимание на то, что мелкая ложь — удел, мягко выражаясь, примитивных или поверхностных людей. А вот категория большой лжи — «привилегия» фюреров и вождей крупного калибра — негодяев и мерзавцев, сознательно взявших на вооружение ложь, наглость, устрашение, насилие.
Самым честным представителем большой лжи был Гитлер, который не только не скрывал своего главного оружия, но дал ему чуть ли не философское обоснование. Große lüge определена Гитлером как «ложь настолько „огромная“, что никто не поверит в то, что кто-то имел смелость обезобразить действительность так бесстыже». В части I главы 10 книги «Моя Борьба» читаем: «Чем чудовищнее солжешь, тем скорей тебе поверят. Рядовые люди скорее верят большой лжи, нежели маленькой. Это соответствует их примитивной душе. Они знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они, пожалуй, постесняются. Большая ложь даже просто не придет им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь, на слишком уж бессовестное извращение фактов. И даже когда им разъяснят, что дело идет о лжи чудовищных размеров, они все еще будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что вероятно все-таки здесь есть доля истины. Вот почему виртуозы лжи и целые партии, построенные исключительно на лжи, всегда прибегают именно к этому методу. Лжецы эти прекрасно знают это свойство массы. Солги только посильней — что-нибудь от твоей лжи да останется».
Иными словами, чем грандиознее ложь, тем легче ей готовы поверить. Или то же самое, но короче, словами Геббельса: «Лгите смело — чему-нибудь да поверят». Гитлер не только определил понятие большой лжи, но описал ее технологию: никогда не давать обществу «остыть»; никогда не признавать своих ошибок; никогда не допускать мыслей о наличии позитивных сторон у противника; никогда не оставлять места альтернативе; никогда не признавать вину; отрицать любые доказательства обмана; концентрироваться на конкретном враге и обвинять его во всех бедах; люди скорее поверят большой лжи нежели маленькой; а если повторять ложь часто, рано или поздно люди поверят в нее. Проницательный читатель, я надеюсь, уже понял, к чему клонит автор…
Для ясности раскрою главный секрет Гитлера-лжеца: он обманывал всех и вся, основываясь на огромной восприимчивости окружающих ко лжи, то есть — на том, что Пушкин определил словами «обманываться рад». Впрочем, он не учел другую сторону проблемы: политический лжец наказывает себя не тем, что ему перестают верить, но тем, что он сам больше никому не доверяет, погружаясь в адский мир химер и болезненных видений. Для всех «больших лжецов» это непреодолимо.
Когда в романе «1984» Джордж Оруэлл ввел понятие «двоемыслие», он исходил из политического трюизма всех тоталитарных режимов: «Говорить заведомую ложь и одновременно в нее верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобился, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь, — все это абсолютно необходимо».
Нам говорят, что современный мир невозможен без лжи и обманов. В сатирическом фильме «Изобретение лжи» Рики Джервэйс показал, насколько нелепым был бы мир без вранья. Ибо все люди постоянно лгут сами и хотят слышать ложь! Со временем это становится привычкой, и лжецы начинают врать автоматически, даже если в этом нет необходимости. Я уж не говорю о профессиональных лжецах — не цирковых фокусниках, а о политиках и их челяди, как и о том, что во многих странах люди просто боятся говорить правду.
Не отрицая существования категории «лжи во благо» и существования лжи как способа адаптации во враждебном мире, я точно знаю, что любая ложь рано или поздно открывается и тогда лжецам перестают верить даже тогда, когда они говорят правду. Всякий раз, когда мы лжем, то просто отдаляем момент прояснения истины.
Ближайшая родственница большой лжи ложь патологическая, то есть постоянная потребность в обмане. Чаще всего патологическая ложь является способом привлечения к себе внимания у примитивных людей с крайне низкой самооценкой. Патологические лгуны отличаются тем, что достаточно быстро начинают сами верить в собственные выдумки. Говоря об Империи Зла и Лжи, о ее главном лгуне Путине, Альфред Кох иронизировал: «Вот это как называется? Ведь он не хочет врать. Он знает, что ему сейчас нельзя врать. Что он не в том положении, чтобы позволить себе такую роскошь… И все равно — врет. Согласитесь: это какой-то сильно запущенный случай, патологический… И ведь уже знает, что не сойдет с рук. Что просто превращается в посмешище. И не может остановиться. Не может».
Казалось бы, времена нацизма и большевизма, «великого рейха» и «построения коммунизма» канули в лету, ан нет, ложь, наглость и насилие вновь в большой моде! Никуда не подевались ни «вездесущие враги», ни «пятая колонна», ни имперский шовинизм, ни «всеобщая вонь, принимаемая за единодушие народа». Увы, никуда не исчезла русская терпимость ко лжи, даже ее притягательность для людей малообразованных или необратимо оболваненных. До сих пор существуют страны, где, в полном соответствии с Оруэллом, «все говорят одно, думают другое и делают третье», где «ложь» и «зло» есть понятия сопутствующие и не существуют одно без другого.
В России ложь всегда выступала в одной связке с насилием и вероломством. Путинский вклад в эту традицию связан с той патологической чекистской школой, которую он прошел и неплохо усвоил. Настольной книгой Сталина был «Государь» Макиавелли. Путин вошел во власть, руководствуясь главными принципами чекизма: «большая ложь», «абсолютная промывка мозгов», «все вокруг враги», «доверять нельзя никому», террор, репрессии, животный страх — вот лучшие помощники в работе. Надо «отучить народ думать самостоятельно» — то есть должно жить по Маяковскому: «Нам, мол, с вами думать неча, если думают вожди».
В России должным объявлялось все то, что якобы необходимо государству, независимо от морально-этических оценок. Промывка мозгов и вера в иллюзии дает народу ощущение счастья. Угрозы безопасности можно создавать искусственно, а теракты, убийства, бедствия, голодоморы необходимы для острастки и устрашения. В СССР патологии чекистской психики выдавались за норму и становились ее характерной чертой. Чекизм не знал иной логики своего функционирования, кроме как в противостоянии с надуманным врагом, внешним или внутренним. Если врага нет, то он должен быть выдуман, потому что без вражеского окружения система пробуксовывает. Инакомыслие недопустимо, ибо разрушительно для системы. Народ обязан сохранять безропотность, принимать лишь то, что велено, поддерживать инициативы, которые санкционированы сверху.
Гебистское мышление, основанное на лжи и насилии, настолько дегенеративно, что его приспешники не в состоянии осознать собственную неадекватность и интеллектуальную неполноценность. Обществом движет коллективная психопатия, ведущая к тотальной деградации и брейкдауну.
Чекизм выработал и испытал на практике в общем-то примитивную технологию: если жестко дозировать и деформировать информацию, то легко собирать стадионы, ревущие проклятия в адрес врагов народа (русофобов, бандерлогов, гнилых либерастов, агентов влияния, фальсификаторов истории, противников оккупации Крыма и ОРДЛО. Одним словом, процесс обесчеловечивания, осознанно направляемый сверху, развивался стремительно и бесповоротно.
После захвата Крыма газета Wall Street Journal писала, что президенту России Владимиру Путину после того, как он вероломно захватил украинский Крым, верить нельзя: «Еще две недели назад Путин говорил, что Москва не имеет намерений захватывать Крым, но во вторник он сделал именно это».
В России ложь идет рука об руку с фальсификациями истории. Путинская концепция «героической» истории понуждает учителей открыто врать детям, скажем, фальсифицировать историю Второй мировой, то есть с младых лет приучает к нормальности государственной лжи. При этом подлость возведена в категорию героизма, а агрессия становится всенародной доблестью.
Мы недооцениваем злую мощь лжи, особенно — последствия систематической и системной обработки мозгов народонаселения ложью. Поэтому вряд ли знаем ответ на вопрос, как быть и что делать с десятками миллионов промытых ею мозгов, если ее вдруг «выключить»?
Согласно философии лжи, ложь — это воплощение зла, одна ложь родит другую; солгавший в одном, лжет во всем; завравшись раз — трудно остановиться. Ложь — тот же алкоголизм. Ложь обличает слабую душу, беспомощный ум, порочный характер. Лгуны лгут и умирая; ложь обличает слабую душу, беспомощный ум, порочный характер. Хотя ложь низка, унизительна, гнусна, бесстыдна, непорядочна, лгут от недомыслия, глупости, страха, злобы, трусости или тщеславия.