Неспособность европейцев быстро реагировать может стать преимуществом.
Любой политический хаос в одной из крупных европейских экономик порождает новые вердикты необратимого коллапса ЕС или Еврозоны. Одним из провидцев этого рока является Джордж Сорос, который недавно заявил, что «все худшее, что могло произойти в Европе, уже состоялось». И в этой дискуссии я на стороне Джеймса Гормана, директора американского международного инвестиционного банка Morgan Stanley, который назвал анализ миллиардера «смехотворным».
Предупреждение Сороса вполне в духе школы мысли «Европа в опасности». 29 мая в своей речи перед Европейским советом по международным отношениям в Париже он сказал, что путь к упадку начался с сокращеня бюджетных расходов после финансового кризиса 2008-го, во время которого когда-то равный альянс наций превратился в союз кредиторов и должников. Это привело к всплеску популизма, который еще больше усилила противоречивая политика урегулирования кризиса беженцев в 2015 году.
А недавно, говорит Сорос, «уничтожение президентом Дональдом Трампом трансатлантического альянса» дало повод для нового давления на Европу, что переживает тяжелые времена Брекзита и нестабильности внутри больших стран, включая Италию. Сорос говорит, что все это привело к «экзистенциальному кризису», который должен заставить Европу «переучредить себя», в том числе стать меньшей по объемам организацией – вроде такой, «куда бы такие страны, как Великобритания, захотели вступить».
Сорос и другие знаменосцы идеи апокалипсиса верят в то, что Европа должна принять быстрые меры по предотвращению нарастающей катастрофы. Горман же считает, что политические проблемы Италии и Греции – это не более чем новости одного дня. Политические процессы вроде борьбы между популистами и популярными либеральными партиями не представляют большого препятствия для экономики, которая продолжает расти как в Европе, так и везде. «Вы не реагируете на новости последних 24 часов – вы не можете ответить как инвестор», – говорит Горман.
И это более рациональный взгляд на вещи. Хотя бы потому, что призыв к немедленным действиям такой же старый, как и самый ранний прототип ЕС – Европейское объединение угля и стали, членами которого были шесть западных стран. Сорос вторит одном уиз отцов-основателей этого проекта, французском политику Жану Моне, который говорил: «Если мы ничего не делаем, пока не имеем ответов на все возможные вопросы, то мы вообще никогда не приступим к действиям, никогда не будем иметь уверенности в том, чего ожидаем – и тогда нас поглотят те события, над которыми мы потеряли контроль».
Между прочим, Моне сказал эти слова 66 лет назад. Его пророчествам исполнилось 40 лет, когда ЕС подписал Маастрихтский договор. Некоторые особенности политики США по отношению к ЕС, предусматривал Моне, – вот как насчет обороны – только начали развиваться. И тем не менее, Европейский союз как проект отнюдь не терпит поражение. Большинство европейцев говорят, что их страны немало выиграли от членства в ЕС. Большинство, в отличие от Сороса, оптимистично смотрит в будущее, а граждане тех стран, которые пользуются евро, поддерживают идею единой валюты.
Говоря языком Эзопа, проект ЕС – это черепаха, а не заяц. Такие поспешные решения как попытки продвинуть квоты на беженцев в некоторых странах-членах закончились фатально. Когда ЕС движется сознательно и медленно, он достигает успеха. Понадобилось 12 лет на то, чтобы отменить плату за мобильный роуминг. И эта столь желанная перемена имела место только потому, что большинство заинтересованных сторон прошли через кропотливый процесс формулирования дальнейшего регулирования.
Работая таким образом, очевиден риск упустить много возможностей. Победы центристов в Нидерландах, Франции и Германии в 2017 году часто трактовали как шанс ЕС прорваться вперед. И сейчас очень маловероятно, что серьезные реформы вроде приближения к форме фискального союза, таки состоятся: кое в чем расхлябанный энтузиазм французского президента Эммануэля Макрона находится под контролем осторожного немецкого канцлера Ангелы Меркель, которая изо всех сил пытается уберечь позиции собственной партии в течение своего, весьма вероятно, что последнего срока у власти.
Члены ЕС также могут использовать Брекзит как повод сблизиться, упорядочить контроль над блоком и повысить эффективность бюджетной системы. Эту возможность, кажется, скорее всего упустят, поскольку внимание европейских лидеров захватили новые кризисные ситуации: сопротивление восточноевропейских стран следовать общим принципам, а также политические изменения в Италии, где к власти пришли две ярко выраженные антиевропейские партии. И все это на фоне торговой войны Трампа.
Есть два взаимоисключающих способа реагировать на подобные вызовы. Первый – попробовать себя в том, что американцы называют «лидерство». Иными словами, действовать быстро и решительно. Второй – осознать, когда такая решимость не своевременна и может даже стать контрпродуктивной.
Возьмем кризис в Греции 2015 года. Если бы Европа хотела продемонстрировать лидерство, она бы списала греческие долги. Но такое решение усилило бы позиции негодяев из ультралевого крыла правительства и вытолкнуло бы обанкротившуюся страну из еврозоны. Ну или привело бы еще к чего-то не менее сумасшедшему. Зато европейцы решили отложить решение этой проблемы и терпеливо пытались «переучить» греческое правительство и вернуть их обратно в реальности – управлению своей разбитой, погрязшей в долгах, страной. И такой подход сработал: в этом году Греция уже в шаге от выхода из программы спасения.
ЕС критикуют за бесконечные собрания комитетов, затягивание тактических решений и длительное невмешательство во внутренние проблемы страны. Тем не менее, такая стратегия позволила союзу расширить свое влияние на большинство континента и хранить население стран-членов счастливыми. И ЕС останется на месте, когда новички из итальянского парламента поймут лимит своих политических возможностей. И он останется на месте, когда избиратели каждой последующей страны свыкнутся с идеей расширить, хотя и взять под контроль, поток мигрантов. И даже тогда, когда США перестанет отталкивать собственных союзников.
Медленные решения могут вызвать недовольство, но «лидерство» создает еще больше проблем, чем решает. Меркель осознала это в 2015-м, когда поддалась импульсу принять в Германию более миллиона беженцев. После такого вполне естественно взять перерыв на вынесение решения, что в конечном итоге приведет к балансу. Дискуссионная фаза может длиться годами, и в течение этого времени будут возникать новые проблемы. Но пока, несмотря на медленный, иногда даже неуклюжий прогресс, ЕС не столкнулся с настоящей угрозой для своего существования. Даже Брекзит не стал такой: Великобритания не была самым энергичным членом ЕС.
Горман и его дальновидные взгляды являются обоснованными. В то время, как лидеры ЕС не спешат действовать, нам не следует их поспешно осуждать.