Китайские женщины расплачивались за красоту очень высокой ценой.
Истоки китайского «бинтования ног», как и традиции китайской культуры в целом, восходят к седой древности, к 10-му веку.
В старом Китае девочкам начинали бинтовать ноги с 4-5-летнего возраста (грудные младенцы еще не могли терпеть муки от тугих бинтов, калечивших их стопы), пишет Хроника.инфо со ссылкой на BIG picture.
В результате этих мучений где-то к 10-ти годам у девочек формировалась примерно 10-сантиметровая “лотосовая ножка”. После этого они начинали учиться правильной “взрослой” походке. А еще через 2-3 года они уже были готовыми девицами “на выданье”. Благодаря этому занятие любовью в Китае называлось «прогулка между золотых лотосов».
Размеры “лотосовой ножки” стали важным условием при заключении браков. Невесты с большими ногами подвергались насмешкам и унижениям, так как были похожи на женщин из простонародья, которые трудились в полях и не могли позволить себе роскошь бинтования ног.
Институт «бинтования ног» расценивался как необходимый и прекрасный, практикующийся аж десять веков. Правда, редкие попытки «освобождения» ступни все же предпринимались, однако противившиеся обряду, были «белыми воронами».
«Бинтование ног» стало частью общей психологии и массовой культуры. При подготовке брака родители жениха сначала спрашивали о стопе невесты, а уж затем о ее лице.
Ступня считалась ее главным человеческим качеством.
Во время процесса бинтования матери утешали своих дочерей, рисуя им ослепительные перспективы брака, зависевшего от красоты перевязанной ноги.
Позже один эссеист, по-видимому большой ценитель данного обычая, описал 58 разновидностей ног «женщины-лотоса», каждую оценив по 9-балльной шкале. К примеру:
Типы: лепесток лотоса, молодая луна, стройная дуга, бамбуковый побег, китайский каштан.
Особые характеристики: пухлость, мягкость, изящество.
Классификации:
Божественная (А-1): в высшей степени пухлая, мягкая и изящная.
Дивная (А-2): слабая и утонченная…
Неправильная : обезьяноподобная большая пятка, дающая возможность карабкаться.
Даже обладательница «Золотого Лотоса» (А-1) не могла почивать на лаврах: ей приходилось постоянно и скрупулезно следовать этикету, налагавшему целый ряд табу и ограничений:
1) не ходить с поднятыми кончиками пальцев;
2) не ходить с хотя бы временно ослабленными пятками;
3) не шевелить юбкой при сидении;
4) не двигать ногами при отдыхе.
Этот же эссеист заключает свой трактат наиболее разумным (естественно, для мужчин) советом: «не снимайте повязки, чтобы взглянуть на обнаженные ноги женщины, удовлетворитесь внешним видом. Ваше эстетическое чувство будет оскорблено, если вы нарушите это правило».
Хоть это и трудно представить европейцам, “лотосовая ножка” была не только гордостью женщин, но и предметом высших эстетических и сексуальных вожделений китайских мужчин. Известно, что даже мимолетный вид “лотосовой ножки” мог вызвать у мужчин сильнейший приступ сексуального возбуждения.
“Раздевание” такой ножки было верхом сексуальных фантазий древнекитайских мужчин. Судя по литературным канонам, идеальные “лотосовые ножки” были непременно маленькими, тонкими, остроносыми, выгнутыми, мягкими, симметричными и… ароматными.
«Бинтование ног» нарушало также естественные очертания женского тела. Этот процесс вел к постоянной нагрузке на бедра и ягодицы — они отекали, становились пухлыми (и именовались мужчинами «сладострастные»).
Владелицы идеальных ножек были обречены на пожизненные физические страдания и неудобства.
Миниатюрность ступни достигалась за счет ее тяжелого увечья.
Некоторые модницы, желавшие предельно уменьшить размеры своих ножек, доходили в своих стараниях до костоломства. В итоге они теряли способность нормально ходить и стоять.
Появление уникального обычая бинтования женских ног относят к китайскому средневековью, хотя точное время его зарождения неизвестно.
По преданию, одна придворная дама, по фамилии Ю, славилась великим изяществом и была отличной танцовщицей. Однажды она сделала себе туфли в виде золотых цветков лотоса, размером всего в пару вершков.
Чтобы уместиться в эти туфельки, Ю забинтовала ноги кусками шелковой ткани и танцевала. Ее мелкие шажки и покачивания стали легендарными и положили начало многовековой традиции.
Создание с хрупким сложением, тонкими длинными пальцами и мягкими ладошками, нежной кожей и бледным лицом с высоким лбом, маленькими ушами, тонкими бровями и маленьким округлым ротиком – вот портрет классической китайской красавицы.
Дамы из хороших семей сбривали часть волос на лбу, чтобы удлинить овал лица, и добивались идеального очертания губ, накладывая помаду кружком.
Обычай предписывал, чтобы женская фигура «блистала гармонией прямых линий», и для этого девочке уже в возрасте 10—14 лет грудь стягивали холщовым бинтом, специальным лифом или особым жилетом. Развитие грудных желез приостанавливалось, резко ограничивались подвижность грудной клетки и питание организма кислородом.
Обычно это пагубно сказывалось на здоровье женщины, но зато она выглядела «изящной». Тонкая талия и маленькие ножки считались признаком изящества девушки и это обеспечивало ей внимание женихов.
Иногда женам и дочерям богатых китайцев настолько уродовали ноги, что они почти совсем не могли самостоятельно ходить. О таких женщинах говорили: «Они подобны тростнику, который колышется от ветра».
Женщин с такими ножками возили на тележках, носили в паланкинах, или сильные служанки переносили их на плечах, словно маленьких детей. Если же они пытались передвигаться сами, то их поддерживали с обеих сторон.
В 1934 г., пожилая китаянка вспоминала свои детские переживания:
«Я родилась в консервативной семье в Пинг Си, и мне пришлось столкнуться с болью при «бинтовании ног» в семилетнем возрасте. Я тогда была подвижным и жизнерадостным ребенком, любила прыгать, но после этого все улетучилось.
Старшая сестра терпела весь этот процесс с 6 до 8 лет (это значит, потребовалось два года, чтобы размер её ступни стал меньше 8 см). Был первый лунный месяц моего седьмого года жизни, когда мне прокололи уши и вдели золотые сережки.
Мне говорили, что девочке приходится страдать дважды: при прокалывании ушей и второй раз при «бинтовании ног». Последнее началось на второй лунный месяц; мать консультировалась по справочникам о наиболее подходящем дне.
Я убежала и спряталась в доме у соседей, но мать нашла меня, выбранила и притащила домой. Она захлопнула за нами дверь спальни, вскипятила воду и достала из ящичка повязки, обувь, нож и нитку с иголкой. Я умоляла отложить это хотя бы на день, но мать сказала: «Сегодня благоприятный день. Если бинтовать сегодня, то тебе не будет больно, а если завтра, то будет ужасно болеть».
Она вымыла мне ноги и наложила квасцы, а затем обрезала ногти. Потом согнула пальцы и обвязала их материей трех метров в длину и пяти сантиметров в ширину — сначала правую ногу, затем левую. После того как все закончилось, она приказала мне пройтись, но, когда я попыталась это сделать, боль показалась невыносимой.
В ту ночь мать запретила мне снимать обувь. Мне казалось, что мои ноги горят, и спать я, естественно, не могла. Я заплакала, и мать стала меня бить.
В следующие дни я пыталась спрятаться, но меня снова заставляли ходить. За сопротивление мать била меня по рукам и ногам. Избиения и ругательства следовали за тайным снятием повязок. Через три или четыре дня ноги омыли и добавили квасцы. Через несколько месяцев все мои пальцы, кроме большого, были подогнуты, и, когда я ела мясо или рыбу, ноги разбухали и гноились.
Мать ругала меня за то, что я делала упор на пятку при ходьбе, утверждая, что моя нога никогда не приобретет прекрасные очертания. Она никогда не позволяла менять повязки и вытирать кровь и гной, полагая, что, когда из моей ступни исчезнет все мясо, она станет изящной. Если я по ошибке сдирала ранку, то кровь текла ручьем. Мои большие пальцы ног, когда-то сильные, гибкие и пухлые, теперь были обернуты небольшими кусочками материи и вытянуты для придания им формы молодой луны.
Каждые две недели я меняла обувь, и новая пара должна была быть на 3—4 миллиметра меньше предыдущей. Ботинки были неподатливы, и влезть в них стоило больших усилий. Когда мне хотелось спокойно посидеть у печки, мать заставляла меня ходить. После того как я сменила более 10 пар обуви, моя ступня уменьшилась до 10 см. Я уже месяц носила повязки, когда тот же обряд был совершен с моей младшей сестрой— когда никого не было рядом, мы могли вместе поплакать.
Летом ноги ужасно пахли из-за крови и гноя, зимой мерзли из-за недостаточного кровообращения, а когда я садилась около печки, то болели от теплого воздуха. Четыре пальца на каждой ноге свернулись, как мертвые гусеницы; вряд ли какой-нибудь чужестранец мог представить, что они принадлежат человеку. Чтобы достичь восьмисантиметрового размера ноги, мне потребовалось два года.
Ногти на ногах вросли в кожу. Сильно согнутую подошву невозможно было почесать. Если же она болела, то было трудно дотянуться до нужного места хотя бы для того, чтобы просто его погладить. Мои голени ослабели, ступни стали скрюченными, уродливыми и неприятно пахли — как я завидовала девушкам, имевшим естественную форму ног»
«Мачеха или тетя при «бинтовании ног» проявляли куда большую жесткость, чем родная мать. Существует описание старика, которому доставляло удовольствие слышать плач своих дочерей при наложении повязок…
В доме все должны были пройти этот обряд. Первая жена и наложницы имели право на послабления, и для них это было не таким уж страшным событием. Они накладывали повязку один раз утром, один раз вечером и еще раз перед сном. Муж и первая жена строго проверяли плотность повязки, и те, кто ослаблял ее, подвергались избиениям.
Обувь для сна была настолько мала, что женщины просили хозяина дома потереть их стопы, чтобы это принесло хоть какое-то облегчение. Еще один богач «славился» тем, что сек своих наложниц по их крошечным ступням, пока не появлялась кровь».
Сексуальность «забинтованной ноги» основывалась на ее скрытости от глаз и на таинственности, окружающей ее развитие и уход за ней. Когда повязки снимались, ноги омывались в будуаре в строжайшей тайне. Частота омовений колебалась от 1 в неделю до 1 в год. После этого использовались квасцы и парфюмерия с различными ароматами, обрабатывались мозоли и ногти.
Процесс омовения способствовал восстановлению кровообращения. Образно говоря, мумию разворачивали, колдовали над ней и снова заворачивали, добавляя еще больше консервантов.
Остальные части тела никогда не мыли одновременно со ступней из-за боязни превратиться в свинью в следующей жизни. Хорошо воспитанные женщины могли умереть со стыда, если процесс омовения ног видели мужчины. Это объяснимо: вонючая разлагающаяся плоть ступни стала бы неприятным открытием для неожиданно появившегося мужчины и оскорбила бы его эстетическое чувство.
В 18 веке парижанки копировали “лотосовые туфельки”, они были в рисунках на китайском фарфоре, мебели и прочих безделушках модного стиля “шинуазри”.
Читайте также: Услышать лес: эстонские студенты создали уникальные лесные рупоры. Фото
Поразительно, но факт – парижские дизайнеры нового времени, придумавшие остроносую женскую обувь на высоких каблуках, именовали их не иначе как “китайские туфли”.
