Происходящее в эти дни в Молдове одни называют римейком украинского Майдана: возмущенные граждане против олигарха и нечистоплотных политиков, которые пытаются узурпировать власть и не допустить досрочных выборов
А многие — пародией на украинский Майдан, сотворенной с помощью российских спецслужб. Неслучайно из трех оппозиционных лидеров, которые находятся сейчас во главе протестов, двое — глава социалистов Игорь Додон и руководитель «Нашей партии» Ренато Усатый — в буквальном смысле не вылезают из Москвы.
Но это не римейк и не пародия. Это то, что бывает, когда после Майдана вместо реформ наступает олигархическое засилье и политическая безответственность. Ведь на самом деле Майдан в Молдове уже был — еще в 2009 году, когда массовые выступления граждан помешали местным коммунистам удержать власть. После этих протестов был сформирован «Альянс за европейскую интеграцию», правительство которого смогло добиться соглашения об ассоциации Молдовы с Европейским Союзом и безвизового режима для граждан республики. Но при этом Молдова оставалась все такой же бедной, коррумпированной, олигархизированной страной, в которой обычный человек не видел для себя никакой перспективы. А «необычные люди» — лидеры демократических партий, провозглашавших в качестве приоритета европейскую интеграцию, — все эти годы грызлись между собой и делили деньги. Когда закончились свои — стали делить кредитные.
Из этой схватки за ресурсы победителем вышел бывший вице-спикер Влад Плахотнюк, не без участия которого другой претендент на власть в Молдове — бывший премьер Влад Филат — отправился в следственный изолятор. Но если восемь лет подряд политика в Молдове определялась противостоянием двух Владов, то теперь она свелась к противостоянию Плахотнюка и всех остальных. Для того чтобы сформировать парламентское большинство, Плахотнюку пришлось расколоть сразу две фракции парламента, которые были больше его собственной, — коммунистов экс-президента Воронина и либерал-демократов экс-премьера Филата. Конечно же, это никакая не политика, а очевидное политиканство. И странно было бы думать, что люди всего этого не видят. Видят, конечно. И понимают, что за это большинство они не голосовали.
Запад скрепя сердце согласился с формированием столь странного большинства. Молдова уже несколько месяцев без правительства, без кредитов, без какой-либо четкой перспективы развития. По сути целая европейская страна превратилась в лодку без руля и ветрил, и ее партнерам хочется, чтобы хотя бы кто-то взял на себя ответственность за ее будущее. Но почему политические оппоненты Плахотнюка должны соглашаться с таким сценарием развития событий — когда они понимают всю степень национального отвращения к происходящему?
Конечно, эти оппоненты тоже проходимцы. Когда они рассказывают своим потенциальным избирателям о перспективах дружбы с Россией и необходимости отказаться от ассоциации с Европой, они врут — хотя бы потому, что Россия в ее нынешнем состоянии Приднестровью помочь не в состоянии, не то что Молдове. Но кто сделал этих проходимцев популярными? Кто дал шанс прошлому возвратиться? Разве не Плахотнюк с Филатом? Разве не весь безответственный молдавский политический класс, который говорит о Европе, а ворует как в Евразии?
Именно поэтому это «послемайдан». И он будет происходить в каждой стране, где победа над прошлым не означает готовности работать на будущее. Украина к такому послемайдану движется семимильными шагами. Амбиции в партиях правящей коалиции, скрытое непонимание между президентом и премьером и их сторонниками, обнищание населения, растущая популярность безответственных популистов, рассказывающих согражданам небылицы о возможностях страны и обещающих «всех посадить», дезориентация общества, активная работа никуда не девшихся «доброжелателей Путина» — все это так похоже на Молдову, что просто диву даешься.
И не нужно говорить, что Украину спасут соглашение об ассоциации, безвизовый режим и замирение с оккупированными Россией территориями. У Молдовы все это было — соглашение, безвизовый режим, замирение. Не спасло.
Спасение — оно в настоящих переменах. В облегчении условий для бизнеса, в готовности к тяжелому труду, в налоговой системе, которая заставит платить каждого, но не убьет любое начинание, в демонополизации, в исчезновении олигархов вместе с контролируемыми ими телеканалами. В отказе политиков от использования своего положения как бизнес-ресурса и в отказе граждан от поиска простых ответов на сложные вопросы.
Иначе — послемайдан.