Времена военных конфликтов, ограничивающихся быстрыми, эффектными и по большей части некровопролитными специальными операциями, закончились
Пока Вашингтон вплотную занимается вопросами военного снабжения и укрепления собственного контингента в Европе, Североатлантический Альянс завершает работу над новой стратегией, которая должна ускорить процесс принятия решений в случае начала «гибридной войны» против членов блока. Документ планируется подготовить к июльскому саммиту альянса в Варшаве.
В новом руководстве по противодействию гибридной войне будут изложены меры, которые альянс должен предпринять, чтобы оказать помощь партнерам, оказавшимся под давлением недружественной страны.
Попробуем проанализировать основные моменты этой стратегии, основываясь на уже известной информации о военных, политических и организационных трансформациях Альянса.
1. Статья 5 Вашингтонского договора vs. «зеленые человечки». Форма военно-политического противостояния, которую РФ явила миру в украинском Крыму и на Донбассе, названная впоследствии «гибридной войной», а на самом деле являющаяся не более чем модифицированной концепцией «сете-центрических войн», придуманной Пентагоном в преддверии «Глобальной войны с международным терроризмом», смогла поставить под угрозу саму основу существования НАТО – систему коллективной безопасности. Выраженная в статье 5 Вашингтонского договора, ее суть сводится к обязательству всех стран-подписантов защищать любую страну – участницу организации, которая подверглась нападению третьей стороны.
Суть вопроса, однако, сводится к трактовке нападения третьей стороны, которое необходимо убедительно доказать, т.е. идентифицировать агрессора. В случае использования «зеленых человечков» без опознавательных знаков такая национальная идентификация крайне усложнена. Памятуя о задачах, возложенных на такие подразделения «вежливых людей» в военной униформе (а это в первую очередь – взятие под контроль важной административной, транспортной и коммуникационной инфраструктуры), с правильной национальной идентификацией можно опоздать.
Именно для этого в рамках Альянса были созданы Силы сверхбыстрого реагирования – фланговый компонент СБР, включающий в себя наземные, воздушные и морские элементы сил специальных операций, способный к развертыванию в считанные дни, главной задачей которого определено не столько противостояние противнику, сколько максимально быстрая национальная идентификация врага для дальнейшего перехода от противостояния «зеленым человечкам» к отпору опознанного агрессору, подпадающему под действие 5 статьи Вашингтонского договора.
2. От сверхбыстрого реагирования к сверхбыстрому развертыванию. Вторая проблема, с которой столкнулся Альянс после создания ССБР, заключалась в создании механизма их максимально быстрого развертывания: в гибридной войне счет времени идет буквально на часы. Здесь военно-политическому руководству НАТО предстояло противостоять командно-организационным процедурам, установленным еще во времена Холодной войны, и которые были направлены на противодействие потенциальному массированному удару Советской армии.
Однако и в этой ситуации Альянс показал завидную гибкость и адаптивность. Специально для решения этой проблемы Верховному главнокомандующему силами НАТО в Европе было предоставлено право мобилизовать подразделения Сил сверхбыстрого реагирования, не дожидаясь соответствующего политического решения, которое впоследствии будет приниматься уже по факту проведенной ССБР национальной идентификации агрессора и будет касаться масштабного развертывания конвенциальных сил организации, что подводит нас к третьему этапу трансформаций Альянса.
3. Силы специальных операций + конвенциальные войска. Война на Востоке Украины показала странам-членам НАТО, что времена военных конфликтов, ограничивающихся быстрыми, эффектными и по большей части некровопролитными специальными операциями, закончились.
Массированное использование тяжелой артиллерии, танков, частые и масштабные огневые контакты – все эти черты российско-украинской войны заставляют забыть даже об очаровании «гибридной операции» крымского образца. Рассмотренная в комплексе, российская агрессия против Украины дает совершенно другую модель военного конфликта – использование спецназначенцев на ранних этапах для максимальной дезорганизации противника и создания благоприятных условий для ведения последующих операций, опираясь на поддержку местного населения. Ну, а в случае неудачи — и с последующим использованием регулярных вооруженных сил с тяжелым вооружением.
Учитывая эти тенденции, Альянс, скорее всего, вернется к идее расширения использования конвенциальных вооруженных сил в условиях тесного взаимодействия с силами спецопераций. Такое взаимодействие будет достигаться интенсивными тренировками для улучшения взаимодействия с силами специальных операций, повышением мобильности, адаптивности и выносливости армейцев, а также координации действий национальных подразделений разных стран-членов Альянса.
Это тем более актуально ввиду неутешительных результатов военных игр, проведенных экспертами американского аналитического центра RAND Corp. и кадровыми американскими военными, которые позволяют сделать вывод: на данном этапе НАТО не может эффективно защищать территорию наиболее уязвимых стран-членов Альянса. Такой исход потенциального столкновения объясняется, во-первых, неприятием Альянсом Москвы как противника вплоть до событий в Крыму и на Востоке Украины 2013–2014 года (и даже вопреки событиям в Грузии 2008-го), и, во-вторых, связанным с этим хроническим недофинансированием национальных вооруженных сил стран-членов НАТО, повлекших за собой их плачевное (Германия – тому яркий пример) состояние.
Бои на Востоке Украины и военные действия против Исламского государства возвращают станы-члены НАТО к суровой реальности затяжного и длительного вооруженного противостояния с использованием обычных вооруженных сил.
Новая стратегия НАТО закрепит переход Европы и США от коллективной к кооперативной обороне, координируя усилия таким образом, чтобы, затрачивая минимум ресурсов, получить нужный результат – гарантию общей безопасности.