Категорически нельзя потакать тем, кто закрыл сайт «Миротворец».
Чем «Миротворец» хуже Панамского дела? Ничем. Они очень похожи. Во-первых, тем, что сведения добыты похожим способом. Во-вторых, говорят о реальном положении дел: у одних – сколько денег, у вторых – почему скрываются. За несколько дней я прочел много аргументов и контраргументов, за которыми потерян смысл самой публикации. Почему сайт МИД России может публиковать список с телефонами и адресами электронной почты всех аккредитованных в России журналистов, а список аккредитованных в «ДНР» – должен быть секретный? Значит, все-таки «ДНР» – незаконное образование, если такая процедура как аккредитация вызывает столько споров.
Повторю еще раз аналогию с Панамским делом: в давние времена до появления Путина в России и на постсоветском пространстве к свободе слова пытались относиться с уважением, были созданы Третейские суды (саморегулирующие организации), случаи нарушения этики коллегами осуждались, публиковались списки журналистов-коррупционеров. То есть, тех журналистов, которые брали взятки за публикации и тех, кто занимался расследованиями, а потом шантажировал героев своих публикаций.
Как не печально повторять – таких журналистов очень много, еще более стыдно называть их «журналистами». Но никуда не денешься, постсоветская журналистика ничем не отличается от постсоветской политики, такое же количество нечестных людей, примерно равное количество тех, кто научился быстро и несбивчиво говорить о «свободе слова» и даже наизусть цитировать конституции и уголовный кодекс. Но всегда было несоответствие слов и поступков, нечестность и лживость – тоже сопутствующее поведение выросшего или воспитанного в советских традициях общества.
Прежде всего, меня удивляет отношение двух противоборствующих сторон. С одной стороны – возмущение товарищей из МИДа России, забывших, что институт аккредитации в этой стране – это инструмент давления на журналистов. Попробуйте прилететь в Россию и попытаться снять репортаж – вас тут же бдительные менты заберут в участок, могут аннулировать визу и запретить въезд в страну. Аккредитацией шантажируют, склоняя иностранных журналистов к тому, чтобы те писали помягче, и были лояльными к российской власти. У каждой группы иностранных журналистов, аккредитованных в России, есть свои кураторы из департамента информации и печати, часто это отставные чекисты, в обязанности которых входит мониторинг публикаций, а также «беседы», во время которых журналистам намекают на «дружбу», а если не получают согласия, то на вражду.
Аккредитация – атавизм советской власти. Единственная постсоветская страна, в которой нет института аккредитации, это Грузия. Любой журналист волен приезжать, работать и передвигаться, куда хочет и как может. Само собой, если он не нарушил закон «Об оккупированных территориях» и поехал в Абхазию или «Южную Осетию» не через административные границы внутри страны. Было много случаев, когда таких журналистов «заворачивали» назад уже в тбилисском аэропорту – за то, что они ранее ездили на оккупированные территории из России. Те, конечно, возмущались, скандалили, но закон есть закон. 8-9 июля в Грузии планируется проведение саммита ПАСЕ, российские депутаты в панике от того, что к ним при прилете в Тбилиси, может быть применен закон.
Из многочисленных вопросов выделю несколько главных. Если журналисты аккредитовались в «ДНР», значит, они признают это сепаратистское образование, нарушая законы Украины, проникая на оккупированные территории без украинского пограничного контроля? По логике вещей и учитывая законопослушность иностранцев, они обязаны были поставить в известность власти Украины, что сделало бы их работу на оккупированных территориях легальной, а не тайной, что вызывает объяснимую реакцию у жителей Украины.
Никакие увещевания или отговорки, что, мол, они должны выполнять свой журналистский долг не могут быть приняты, когда речь идет даже не об этике, а элементарном уважении к стране, ставшей жертвой агрессии и оккупации. Могу привести огромное количество примеров, как журналисты выполняют свой долг, но не скрывают его, а публикуют свои репортажи сразу. Во время первой чеченской войны швейцарский журналист Ирена Брежна тайно, вместе с чеченскими женщинами, предварительно одевшись так же, как они, проникла в разрушенное российскими войсками село Самашки. Она смогла снять на портативную видеокамеру, и мир увидел последствия российской агрессии.
Второй пример – поездка французского философа и писателя Андре Глюксмана в Чечню, тайно перешедшего границу и пробывшего в Чечне месяц. По возвращении он написал для «Le Monde» статью – «Месяц в чеченском гетто». Само собой, разразился скандал – Глюксман «подорвал» авторитет российских пограничников и своей вылазкой показал, что на самом деле граница «дырявая», а доблесть российских спецслужб – миф.
Иностранные журналисты в «ДНР» и «ЛНР» ездят беспрепятственно – надо только согласовать с ФСБ и МИДом России, без них вы в Донецк или Луганск не попадете. А если согласовываете поездку, значит, признаете тот факт, что украинской границы нет, ее просто уничтожили оккупанты. Еще одна деталь – это более 7000 аккредитованных. Даже если среди них половина местных, то поездки других – это совсем не подвиг и не расследование, это откровенное признание сепаратизма, а по большому счету – плевок в Украину. Пример странного репортера Грэма (Гриши) Филлипса, провокатора и, на мой не медицинский взгляд, абсолютно больного человека, показывает, что иностранцы могут шастать туда-сюда без опаски, если они будут задавать такие же идиотские вопросы, как Филлипс. Правда, я не совсем уверен в том, что все указанные в списке журналисты сами были аккредитованы, их могли внести по просьбе МИДа России, или для дискредитации, или «до кучи», чтобы показать массовый интерес к сепаратистам.
Еще одна плохо разрешимая проблема – понимание западных организаций того состояния, которое они называют свободой слова, совершенно не применимое пока к постсоветскому пространству. Как из половины, как минимум, депутатов Верховной Рады никогда не смогут стать профессиональными политиками, так и из большинства сейчас работающих журналистов с трудом могут объяснить, в чем профессионализм журналиста и назвать признаки современной качественной журналистики. Долгое время западные организации, в том числе и межгосударственные, как ОБСЕ, СЕ и ЕС делали странные заявления, когда постсоветские страны, тогда только Грузия, не впускала российских пропагандистов в страну. Мы разводили руками и не могли объяснить, в чем различие журналистики и российской пропаганды. В последние два года, наконец, они стали понимать, что российские информационные войны – это часть агрессии Кремля.
Пока в отношении оккупированных украинских территорий складывается странная ситуация: в минских договоренностях есть пункт о контроле над границей, на деле, ее переступают все, кому не лень и кого пошлют из Москвы. Наконец, если «ДНР» и ЛНР» нужны журналисты для освещения их «деятельности», то почему бы не воспользоваться КПП, которых уже несколько на линии оккупации. К примеру, корреспондент ВВС не станет более или менее проукраинский, если соблюдет закон и попадет в Донецк из Киева, а не напрямую из Москвы.
Опубликованный список аккредитованных не имеет никакого отношения к журналистике, это частное отношение отдельно взятого журналиста или редакции к оккупантам и марионеточным властям. В конце концов, украинская разведка рано или поздно могла бы сама составить список по-воровски проникающих в «ЛНР» и «ДНР» репортеров. И уж точно, на мой взгляд, потакать тем, кто закрыл сайт «Миротворец» категорически нельзя – от такого наказания рады в Кремле, а радующийся Кремль – признак следующей беды. В любом случае, публикация списка обнажила серьезную проблему, надо только понять, какую часть в информационной войне она занимает.