«Республика» Порошенко удивительно напоминает «республику» Кучмы.
Вторая годовщина вступления Петра Порошенко на пост главы государства должна была быть, по замыслу многих моих коллег и президентской пресс-службы, щедро проиллюстрирована фрагментами и цитатами из «большой» пресс-конференции. Когда пресс-конференция завершилась, оказалось, что иллюстрировать практически нечего — сенсаций не произошло, новостей не оглашено, дискутировать по поводу того, что имел ввиду Петр Алексеевич, когда раздумывал о поездке в бывший Комсомольск, оставим более проницательным журналистам. Я долго думал, что же это мне напоминает и вспомнил: пресс-конференцииЛеонида Кучмы. Они вроде бы тоже были вполне гладкие, на них задавались острые вопросы — но никогда не было острых ответов и вообще ничего особенного не происходило. Леонид Данилович имел на это право — именно он — и никто другой в стране — контролировал практически все серьезные политические и экономические процессы. Пресс-конференция Порошенко так напоминает пресс-конференции Кучмы именно потому, что ко второму году его пребывания на посту президента парламентско-президентская республика Порошенко удивительно напоминает президентскую республику Кучмы.
В самом деле, республика Кучмы в зените своего развития отличалась тем, что у главы государства был «свой» глава правительства и если он переставал быть «своим» — то лишался должности. Порошенко, формально оставаясь в стороне, ликвидировал спасительный для нормального развития парламентско-президентской республики дуализм власти, добившись появления в кабинете на Грушевского собственного премьера. Да, у Порошенко и Гройсмана могут быть разногласия, но в любом случае премьер — в отличие от своего предшественника — зависит от поддержки прежде всего президентского блока. При этом поддержка правительства в парламенте выглядит ситуативной — не случайно спикер Верховной Рады Андрей Парубий отметил, что коалиция уже сыграла свою роль, когда избрала правительство. Но так было и при Кучме, чье правление прошло при постоянном парламентском лавировании: вроде бы все схвачено, а каждый раз нужно решать вопросы по-новому.
Поразительно, что Юлия Тимошенко в этом парламенте играет ровно ту же роль, что и в Раде времен Кучмы, когда после раскола родной «Громады» она создала маленькую, но гордую фракцию, которая формально была радикально оппозиционной, а по сути — прочно вмонтированной в систему договоренностей и конфликтов. Но это так, забавный эпизод. А обретение полноценного контроля над прокуратурой после политизации фигуры Генерального прокурора — это куда более важный штрих для консолидации власти. Причем отметим, что эту консолидацию Порошенко — в отличие от тупо топтавшегося по посудной лавке Януковича и даже от готового забыть о законе, когда речь шла о сиюминутных интересах Ющенко — осуществляет в постоянно меняющихся, но правовых рамках. И тут он очень напоминает Кучму, к которому, кстати, олигархи также старались попасть ради приглашения на футбол. Общественная неудовлетворенность президентом тоже заставляет обратиться к прошлому республики Кучмы — второй президент отнюдь не мог похвастаться общенародной любовью, в обществе постоянно говорили о бедности и коррупции и ждали спасителя, способного навести порядок и обогатить обнищавшие массы — популярность Ющенко во многом была связана с тем, что он отвечал этим ожиданиям.
Консолидацию власти Порошенко — в отличие от тупо топтавшегося по посудной лавке Януковича и даже от готового забыть о законе, когда речь шла о сиюминутных интересах Ющенко — проводит в постоянно меняющихся, но правовых рамках. И тут он очень напоминает Кучму, к которому, кстати, олигархи также старались попасть ради приглашения на футбол
Вобщем-то, ничего неожиданного в таком воссоздании модели нет. Уже приходилось писать, что Майдан должен был решить вопрос демонтажа криминальной республики, выстроенной Януковичем на руинах украинской экономики — и одновременно возвратить страну к олигархической модели управления. Какой будет эта модель управления, стало ясно после президентских выборов 2014 года. Петр Порошенко — воспитанник управленческой школы времен Кучмы и он смог на собственном опыте оценить и неэффективность модели Ющенко, основанной на расползании интересов и дистанцировании президента от реальных процессов, и неэффективность модели Януковича, основанной на тотальной узурпации власти и грубого давления президента на все реальные процессы. Другой управленческой модели, которую можно было бы воссоздать — кроме модели Кучмы — в багаже Порошенко просто нет.
Различие состоит только в силе вызовов и векторе развития. Когда Кучма стал президентом Украины, вопрос признания ее суверенитета и позиционирования в мире был практически решен его предшественником Леонидом Кравчуком. Второму президенту необходимо было лишь избрать вектор развития — и он, придя к власти при поддержке Кремля, не мог избрать другого — кроме как российского. Все попытки отойти от этого вектора, прикрыться фиговым листочком многовекторности и прочими симулякрами тех лет завершились усилением роли Кремля и превращением Украины в российский протекторат времен позднего Кучмы. Майдан 2004 года лишь приостановил этот процесс, реанимированный с куда большей интенсивностью в годы узурпации Януковича.
А вот Майдан 2013-2014 года — во многом благодаря неадекватной реакции российского руководства — позволил этот процесс торпедировать и повернуть в новое русло. Россия стала для Украины агрессором и врагом, и у нового президента нет никакого другого выбора, кроме как ориентироваться на рекомендации Соединенных Штатов, Европейского Союза и международных финансовых организаций. Украина все еще протекторат — но уже совершенно других сил. И в этом — залог ее успешного будущего, потому что если российский протектор видел свою задачу в уничтожении украинского суверенитета и поглощении государства, то западный протектор — в восстановлении украинского суверенитета и экономических возможностей. Чтобы Украина кормила себя сама и была партнером, а не нахлебником.
Президенту удалось выстроить классическую переходную (а потому так напоминающую прошлое) вертикаль управления, которая будет меняться и ломаться под напором общественных настроений, требований протекторов и логики исторических процессов
Может ли при такой смене протектора сохраняться форма политического управления, подходящая для российского протектората? Конечно может — так как отражает незрелость общества и его полную дезориентацию, проще говоря — непонимание самими украинцами того простого факта, что история сделала свой выбор ровно в тот момент, когда они вышли на улицы и стали не объектом, а субъектом исторических процессов. Но управлять незрелым обществом можно только при помощи механизмов, к которым это общество привыкло — притом, что в самом обществе усиливается понимание анахронизма нынешней управленческой модели в Украине. И это понимание будет только усиливаться.
Петру Порошенко ко второму году своего пребывания на посту президента удалось выстроить классическую переходную (а потому так напоминающую прошлое) вертикаль управления, которая будет под напором общественных настроений, требований протекторов и логики исторических процессов меняться, ломаться, мимикрировать, преображаться так, как мы себе даже не представляем — все мы, начиная от президента и заканчивая обычными гражданами.
Буквально через несколько лет и вертикаль управления Украиной — и сама Украина — будут уже совершенно другими.
Источник http://www.liga.net/opinion/284863_perekhodnaya-vertikal-glavnyy-itog-dvukh-let-pravleniya-poroshenko.htm