У Хиллари Клинтон задача была проще.
Клинтон вступила в дебаты имея достаточно комфортное 7-8 -процентное преимущество над оппонентом — Дональдом Трампом. Это, по мнению подавляющего большинства обозревателей, предопределило манеру поведения и стратегическую задачу каждого из кандидатов.
Трампу, для того чтобы изменить избирательную динамику, нужна была решительная победа. Он должен не только выглядеть и звучать по-президентски, а быть в разы убедительнее Клинтон.
Хиллари Клинтон нужно было просто не проиграть.
Трамп понимал это задание и делал все от него зависящее для победы. Первые 25 минут. В течение этого периода говорили о праве на ношение оружия и аборты. И действительно складывалось впечатление, что происходит дискуссия вполне приличных мудрых людей, которые имеют разные позиции, но имеют серьезные аргументы и готовы спокойно и уверенно их отстаивать.
Но после этих вступительных 25-ти минут натура Дональда Трампа взяла верх, или же Хиллари Клинтон удалось вывести оппонента из равновесия. И началось перескакивание с темы на тему, отказ отвечать на прямо поставленные вопросы, перебивки и даже кривляния оппонента.
Даже если по мнению модератора, высказанном в вопросе, Хиллари Клинтон не имела четкого плана в сфере иммиграции, ее мысли в этой сфере, а также ее экономическая программа, звучали, как по мне, более убедительно.
Очень остро Хиллари Клинтон поставила вопрос России – фактически, это звучало как обвинение, что Дональд Трамп доверяет Путину больше, чем американским разведывательным структурам, все 17 из которых заявили, что Россия вмешивается в выборы в США. Модератор дискуссии, которого накануне все считали если не стопроцентно протрамповским, то уже совершенно точно антиклинтоновским, был вынужден «прижать к стене» Дональда Трампа вопросом, доверяет ли он заявлению американской разведки относительно российского вмешательства.
Трамп ускользнул, но открестился от «любви к Путину» («я не знаю Путина»), обвинив Клинтон и Обаму в том, что Путин перехитрил их во всем — от ядерного оружия до Сирии. Но позже он вернулся-таки к теме «сфальсифицированных выборов», которую с большой вероятностью в США искусно подбросили россияне. Это было почти сенсационно. Не думаю, что кто-либо из кандидатов в президенты за всю историю США намекал, что может не признать результаты выборов. В Кремле откупорили шампанское (контрабандой в обход российских же санкций завезено в Кремль по дороге из Берлина).
В других вопросах внешней политики Трамп оправдывался и объяснял свои прошлые, дипломатично выражаясь, сомнительные заявления, которые с мастерством жонглера подбрасывала Хиллари Клинтон.
Дальше было все более-менее, как и раньше. Трамп был «неубедителен» в заявлениях, что никто не уважает женщин больше, чем он. Клинтон было трудно бороться с обвинениями, которые модератор и Трамп озвучивали дружным хором, что касается ее электронной переписки и использования должности государственного секретаря для пополнения ее и ее мужа частного фонда. Трампу было нечего сказать в свое оправдание об уходе от уплаты налогов, кроме того, что такие, как Клинтон, создали законы, которые позволяют ему эти налоговые игры.
Как бы там ни было, Хиллари Клинтон выглядела и была более «президентской». Это понимал и Трамп, поэтому традиционно пытался компенсировать эту впечатляющую разницу в манере выражаться «железобетонным» тезисом — она уже 30 лет в политике, она часть истеблишмента, она, ее муж и ее президент Обама наделали массу ошибок или не сделали ничего, чтобы Америка была могущественной и процветающей.
Поэтому, возвращаясь к началу, у Хиллари Клинтон была проще задача на эти дебаты. И, кажется, лучше с ней справилась. Ни впечатляющих побед, ни поражений не случилось.
Теперь, очевидно, до конца избирательной кампании стороны сосредоточатся не столько на том, чтобы получить новых сторонников, как на том, чтобы поощрить тех, кто есть, прийти на избирательные участки, и демотивировать приверженцев оппонента.
Ну, и в конце традиционная для моих «репортажей» о президентских теледебатах в США фраза — слово «Украина» претендентами не употреблялось.
У меня давно нет иллюзий относительно роли и места Украины и «украинского вопроса» в американской политике. Это не трагедия, и в целом не препятствует нашей работе в США. Но важно понимать, что фотография четырехлетнего мальчика — жертвы бомбардировки Алеппо сейчас является более выразительной, чем два года информационных усилий, к которым причастен и я. Но при всем этом ни сирийцы, ни украинцы не получили той поддержки, которую просили у Вашингтона и на которую рассчитывали.
Изменится ли эта ситуация? Ожидать ответ на этот вопрос осталось не так и долго — президентские выборы в США за каких-то три недели.