Из выступления на заседании Совбеза ООН.
Сегодня мы должны обсудить то, что касается каждого человека на земле. Между вами и моей родиной Украиной 4600 миль, что создает иллюзорное ощущение безопасности, несмотря на гибридную войну и ее последствия. Вы и миллиарды других людей 24 часа в сутки можете онлайн наблюдать за ней из уютных кабинетов, и все равно будете обмануты.
Потому что, как говорил Уинстон Черчилль, «в военное время правда настолько ценна, что ее всегда должна сопровождать ложь». Когда я прибыл в эту прекрасную и яркую столицу мира, недалеко от станции Пенн, увидел огромный цифровой щит с рекламой самой влиятельной газеты в мире The New York Times. И она меня поразила фразой «Правду сложно узнать, правду сложно найти, правду сложно слышать, в правду сложно верить, правду сложно принять, правду сложно отрицать, сейчас правда важнее, чем когда-либо».
И поверьте мне, ценность правды в современных военных конфликтах с их гибридной природой, нельзя недооценивать. Эти новые войны, как их когда-то назвала профессор Лондонской школы экономики Мэри Калдор, порождают новый гибридный мир, а точнее – миропорядок. Понятие гибридной войны можно истолковать как модель войны, при которой скрывается ее военный характер и участие в ней государства.
Анализируя эту войну, мы видим, что по многим параметрам она уникальна, поскольку включает выдуманные причины от разжигателей конфликта, ложь на начальном этапе, массированную национальную и международную пропаганду, террор, дезинформацию, экономическое давление на врага и падение морального духа граждан страны-агрессора, усиленное постоянным представительством в Совете безопасности ООН. Проводя незаконную войну, страна всегда использует слабость международного права. Более того, она делает это не только во время двусторонних переговоров, она использует слабость Совета безопасности ООН, злоупотребляя правом вето постоянного члена. Мы видели это надменное поведение в 2008 году, когда российские войска без причины атаковали Грузию, и в 2014 году, когда российские «зеленые человечки» появились в Украине. В обоих случаях все заявления были отброшены.
Главная цель гибридной войны – существующий миропорядок, основанный на верховенстве права. Геостратегическая цель упомянутых операций – возвращение статуса сверхдержавы и возвращение мира к реалиям ХХ века с риторикой классической прагматичной политики с зонами влияния и борьбой систем. Для России и президента Владимира Путина аннексия украинского Крыма была своего рода священным действием, как сказал сам российский лидер. Для Путина так называемый пост-Ялтинский мир, появившийся в Ливадийском дворце в 1945 году, когда американский, британский и советский лидеры согласились построить послевоенный мир, стал идеей фикс.
Неудивительно, что в 1991 году, когда пост-Ялтинский порядок рухнул вместе с СССР, российская верхушка была расстроена и начала строить заговор с целью изменения миропорядка. Путин в 2010 году сам заявил: «Кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца».
С этой точки зрения, украинские события 2013-2014 года, когда был свергнут коррумпированный режим Виктора Януковича, стали личной трагедией Владимира Путина. По его мнению, то, что началось на Ялтинской конференции в 1945 году, завершилось 70 лет спустя аннексией Крыма. В недавней статье для The Guardian министр иностранных дел Украины Павел Климкин верно указал: «возвращение к СССР и восстановление Российской империи стали навязчивой идеей Кремля».
Кроме того, он сконцентрировался на трех основных ключевых моментах, необходимых для понимания того, что движет Россией. Первый – «русский мир»: философия советских времен, в центре которой уверенность, что Украина – это часть России. Использование гибридных форм ведения войны позволили России не только аннексировать Крым и вторгнуться на Донбасс с подконтрольными ей силами, но и обратить внимание на другие постсоветские республики, пытаясь дестабилизировать ситуацию и разделить Трансатлантический союз. При этом русский мир, как исходная концепция российского вмешательства, может быть естественным и даже привлекательным для некоторых жителей бывших советских республик и восточноевропейских стран.
Во-вторых, гибридные методы ведения войны объединяют военную агрессию с изощренной пропагандой, манипуляцией на выборах и даже попыткой государственного переворота. Последние примеры мы видели во Франции, США и Черногории.
В феврале Франция предупредила Россию о вмешательстве в выборы: «Достаточно увидеть какому кандидату – Марин Ле Пен или Франсуа Фийону – Россия выказывает поддержку во время французской предвыборной кампании, – сказал месяц назад министр иностранных дел Жан-Марк Эро. – В свою очередь проевропейский кандидат Эммануэль Макрон подвергся кибератакам. Такое вмешательство в политическую жизнь Франции неприемлемо, и я осуждаю его». Эти слова относятся к предполагаемой причастности России к вмешательству в американские выборы. Силовые ведомства США уже обвинили российскую разведку во взломе электронной почты американских политиков.
В Черногории Россия предположительно планировала убийство премьер-министра Мило Джукановича и свержение его правительства в октябре 2016 года. Убийство прозападного лидера и атака на парламент Черногории планировались в день выборов, в октябре 2016 года, при поддержке и благословении Москвы, чтобы саботировать план вступления страны в НАТО. Доказательства, собранные в Подгорице, показывают, что план свержения Джукановича должны были осуществить «националисты из России», «но нам также известно, что к этому причастны и государственные органы России» – сказал 20 февраля 2017 года специальный прокурор страны Миливойе Катнич. Как обычно, Кремль активно отрицал причастность. Пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков заявил, что администрация Путина отклоняет «безответственные» обвинения прокурора.
Ежегодный бюджет на внутреннюю и международную пропаганду Кремля достигает $1.5 млрд, из них $220 млн в год тратится на всемирную станцию Russia Today и еще $120 – на РИА Новости.
К новым информационным инструментам, служащим геополитическим интересам России относятся и фабрики троллей в Санкт-Петербурге. В-третьих, пишет Павел Климкин, России нельзя доверять, Кремль уважает только силу и переговоры с ним можно вести только с позиции силы и международной солидарности.
Кроме того, должно быть понятно, что новый гибридный мировой порядок, или как сказал бывший секретарь СНБО Украины Владимир Горбулин, мировой беспорядок, который строится у нас на глазах, это новая реальность. Реальность, в которой Россию или любое другое государство, использующее гибридные методы, нельзя осудить с обычной точки зрения. Гибридную войну нельзя рассматривать как возвращение к Холодной войне, потому что она заменила ее новым конфликтом. В то же время, гибридные методы не постоянны и за последние три года они заметно развились. Самое важное, что стоит сказать, что у этого конфликта нечеткие, хаотичные и сложные формы, в отличие от биполярного мира. Гибридная война значит и то, что международное право тоже в каком-то смысле становится гибридным.
Эта теория достигла апофеоза в докладе начальника Генштаба ВС РФ генерала Валерия Герасимова во время встречи академии военных наук Российской Федерации в январе 2013 в Москве.
В отчете генерал Герасимов сделала подробный анализ западного военного опыта на Ближнем Востоке и в Европе, в том числе упомянув так называемые «цветные революции» в постсоветских странах. Он заявил, что во многих случаях невоенные методы были эффективнее традиционных военных и обратил внимание на «новые войны» с активным использованием гуманитарных, информационные и экономических инструментов, которые должны активизировать протестный потенциал среди населения страны – целей гибридной войны.
В частности, «новые войны» основаны на расширении рамок обычных методов Первой и Второй мировых войн, с которыми мир столкнулся в ХХ веке. Конфликты низкой интенсивности, согласно Калдор, характеризуются стиранием границ между организованной преступностью и широкомасштабным нарушением прав человека. В отличие от интенсивных военных действий во Вьетнаме с участием США, или Афганской войны СССР, «новые войны» смешивают личные и общественные, гражданские и внутренние политические конфликты.
В подобных конфликтах, кроме обычной армии, участвуют еще три основных вида нерегулярных вооруженных сил. Это парамиллитарные образования, обычно под контролем одного человека (например, так называемая крымская «самооборона» Аксенова), группы наемников (российские казаки в Крыму и на Донбассе) и местные органы безопасности, меняющие сторону с началом конфликта. Движения сепаратистов, согласно современной теории, часто напоминают социальные группы без вертикальной структуры, которые больше похожи на гибридные сети, чем на регулярные части.
Важный элемент таких движений – бывшие или существующие преступные организации. Известно, что первоначальной основой аксеновской «самообороны» Крыма стали 4 тысячи боевиков преступной организации «Сейлем», которой принадлежал и самопровозглашенный «премьер» полуострова. Аналогичные преступные организации приобщили к созданию террористических групп ЛДНР на востоке Украины.
Информационные и дипломатические тайные операции – особо важная часть гибридной войны. Мы можем увидеть возврат к так называемой брежневской доктрине, по которой все действия Запада на территории бывшего Союза должны были координироваться с Кремлем. Позже, во время саммита НАТО в Бухаресте, в апреле 2008 года, когда при поддержке российских друзей Франции и Германии, Украине отказали в присоединении к Плану действий по членству в НАТО. Тогда Владимир Путин, будучи президентом, сделал свое известное замечание в адрес коллеги Джорджа Буша младшего: «Украина даже не страна…Если Украина пойдет в НАТО, она пойдет без Крыма и Востока, и просто развалится».
Оглядываясь на события трехлетней давности, когда российские террористические и сепаратистские силы начали атаку, мы уже можем делать более осторожные выводы.
Прямые свидетельства участия российских спецслужб и вооруженных сил официально упоминались в резолюциях ООН и ПАРЕ, официальных документах ЕС, США и других западных стран, и есть в ежегодном докладе Международного уголовного суда в Гааге, опубликованном 14 ноября 2016. Последнее заставило Путина отказаться от Римского статута Международного уголовного суда. Это стало еще одним важным доказательством прямой агрессии Кремля на юге и востоке Украины. В феврале 2014 года я лично был на своей родине, в Крыму, и видел собственными глазами первые проявления насилия, которое принесли российские маленькие зеленые человечки и их пособники. Как исследователь гибридных методов и как свидетель, я могу закончить прекрасной цитатой ирландского политического философа Эдмунда Берка «Единственное, что нужно для триумфа зла — это чтобы хорошие люди ничего не делали».