Оппозиция имеет мизерные шансы бросить вызов президенту.
Наличие мощной оппозиции многолетней политической монополии президента было тем, что отличало Реджепа Эрдогана от Владимира Путина. После того, как Эрдоган вырвал победу у конкурентов по результатам зажигательных президентских и парламентских выборов, эта разница теперь вряд ли будет ощутима, поскольку Турция опускается все ниже и ниже, превращаясь в некую исламскую версию путинизма.
Это не была слишком впечатляющая победа: Эрдоган победил, набрав по предварительным результатам примерно 52% голосов, в то время как его «Партия справедливости и развития» потеряла большинство в парламенте, взяв вместе с «Партией националистического движения» около 54% голосов. А это значит, что Эрдоган оттащил от себя все те политические вызовы, с которыми в предыдущие годы сталкивался со стороны Мухаррема Индже, кандидата в президенты от секуляристской, левоцентристской «Республиканской народной партии».
Учитывая то, какие широкие полномочия Эрдоган получил в прошлом году в ходе конституционного референдума, где президентские интересы поддержало 51,4% населения, следующие пять лет он получил возможность управлять страной, так сказать, в свое удовольствие. Говоря языком футбола, в течение следующего пятилетия оппозиция будет бегать на поле без мяча, в то время как рефери – турецкая все больше зависимая судебная система – позволит той стороне бегать по полю галопом.
Если бы Индже, талантливый оратор, чьи митинги привлекали миллионы людей в средиземноморских ячейках относительного либерализма Турции, заставил, как и надеялся, выйти Эрдогана во второй тур, то оппозиция имела бы шанс на победу, несмотря на все те меры, которые предпринял турецкий лидер, чтобы изменить избирательную систему в свою пользу. И тех 30%, которые оппозиционер сумел получить на выборах согласно результатам Fair Election Platform, уже недостаточно для посягательства Эрдоганом на большинство голосов.
Эрдоган назвал эти выборы, на которые пришло более 90% населения, уроком демократии для мира. Но этого точно не произошло. В своем предыдущем отчете Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе назвала существующую избирательную систему – которую правящая партия свободно и поспешно подкорректировала – сфальсифицированной картой избирательных округов, законы которой за жесткую критику в сторону президента предусматривают уголовную ответственность, а также ограничивают его собственную. Ну а заодно ограничивают право на свободу собраний в некоторых провинциях и легализуют преследования полицией таких оппозиционных сил, как прокурдская Народно-демократическая партия.
Добавьте к этому все более растущий уровень контроля за СМИ (в марте проправительственный конгломерат скупил, вероятно, наиболее мощную независимую медиагруппу в стране), распространенную практику заключения журналистов и блогеров за «содействие терроризму» и «язык вражды», направленную на правительство (сотни интернет-пользователей обвинили по этим статьям накануне выборов), десятки сотен политических заключенных (по данным «Мемориала», наиболее передовой организации защиты прав человека, в путинской России таких более 150), а также пытки и травля, которые применяют по отношению к задержанным – учитывая все это, идея о Турции, которая может дать кому-то урок демократии, кажется просто смехотворной.
В отличие от Путина, Эрдоган и не запретил своим оппонентам баллотироваться против него в президенты, из-за чего его победа кажется крайне натянутой. Но не спешите ошибочно считать, что даже такой триумф справедлив. Система была подтасована в пользу Эрдогана. Со времен провалившегося путча 2016 года, он покончил с военными, которые играли традиционно важную роль в политической жизни. Де-факто контролируя конституционный суд и всю судебную систему, тщательно расчищенную после путча, Эрдоган может забыть о рычагах сдерживания и противовесов.
Не случайно, что премьер-министр Венгрии Виктор Орбан первым поздравил Эрдогана с победой. Орбан выиграл выборы с большим комфортом, чем Эрдоган, поскольку венгерская оппозиция не смогла сформировать ему такие мощные вызовы типа Индже, и институты ЕС удерживали от соблазна взять под контроль суды и заключить оппонентов так же свободно, как это делал Эрдоган. Можно не сомневаться: Орбан смотрит на турецкого президента с восторгом, в то время как левые и центристские лидеры соседних европейских стран – с опаской. «Если бы выборы были справедливыми, Эрдогану бы пришлось отречься от власти», — сказал Чем Оездемир, турок по происхождению и бывший лидер Зеленой партии Германии после выборов, где более двух третей большой турецкой общины поддержали Эрдогана.
Для Европы и НАТО победа экс-президента свидетельствует о том, что следующие пять лет Турция будет оставаться членом ЕС и западным союзником только ради устава. Никто на Западе – за исключением таких фанатов, как Орбан – не рассчитывает на турецкого лидера хотя бы в чем-то, особенно, если тот, чтобы оставаться популярным в народе, вынужден обвинять западных чиновников в экономических проблемах Турции.
Эрдоган попытается увеличить рост экономики за счет крупных инфраструктурных проектов сомнительной экономической стоимости. Например, крупнейший в мире аэропорт или новый платный судоходный канал в дополнение к Босфору, которым сейчас можно бесплатно пользоваться. Подобную модель использует Путин, и, как и российская экономика при Путине, так же и турецкая при Эрдоган, находится под все более заметным влиянием государства и президентских приятелей, которые получают выгодные правительственные контракты.
Неэффективность и коррупция, встроенные в такую систему, могут привести к какому-то росту только за счет населения, что и подтверждает последние месяцы девальвация лиры. Эрдоган может отгораживаться от того, что он уже не раз делал, выпуская свою злость против США и ЕС, которые, мол, стремятся подорвать экономический суверенитет Турции. И, в отличие от Путина, у Эрдогана нет такой базы ресурсов, на которой можно строить свое передовое видение экономики: Турция зависима от торговли и инвестиций в те самые страны, для которых риторика Эрдогана является наиболее враждебной.
Турция требует изменений, но свойство Эрдогана консолидировать власть мешает этому. Если в течение следующих пяти лет страну не всколыхнет экономическая катастрофа, которая снова вернет власть побежденной оппозиции, то очень похоже, что национальный гибридный режим станет еще более авторитарным до 2023 года, а годам маленьких побед Эрдогана и, вероятно, выбранных им преемников, придет конец.