Это не относится к общественным процессам.
Никакие общественные процессы не происходят сразу со всем обществом. Сразу со всеми только катастрофы какие-то случаются. Если мы говорим о процессах, которые условно можно назвать прогрессивными, развитие происходит сверху вниз. Сначала привычки, стандарты, представления о прекрасном возникают у самых образованных, продвинутых, ресурсных и молодых. В городе раньше, чем в деревне. Потом это перестает быть элитарной практикой, средний слой перенимает это все, сильно трансформируя в процессе.
У нас есть еще слои, которые не из модерна в постмодерн переходят, а из архаического общества в модерн. Это большие слои, более мощные массы людей, чем те, кто начинает жить «проблемами первого мира». Социологи видят на данных, как люди становятся более индивидуалистичны, осваивают нормальную этику развитого капитализма. Но одновременно с этим происходит рост того слоя, который уже живет в постиндустриальном мире ментально. Ментально – не значит только своими мечтами и представлениями о прекрасном, но практиками, поведением, представлением о том, каков минимальный гуманитарный стандарт, каковы минимальные требования к качеству жизни, качеству среды.
1968 год произошел не когда большинство ушло из массового индустриального общества, а когда появилось значительное, влиятельное, продвинутое, артикулированное меньшинство, которое проблематизировало этот старый уклад, дотянулось до ценностей высокого порядка и начало отстаивать свое место в мире. И мейнстримом оно стало только сейчас. Как мы это понимаем? Потому что появилась негативная реакция на этот мейнстрим.
Появились значительные группы людей, которые начали реагировать на это: «Ребята, нам многовато политкорректности, вы слишком увлеклись проблемой туалетов для трансгендеров, когда большой кусок населения страны теряет работу из-за той трансформации экономики, к которой вы привели. Давайте вы уже как мейнстрим отвечайте перед теми меньшинствами, которые вы создали и теперь подавляете». Постиндустриальное общество построено, постмодерн победил и, превратившись в мейнстрим, стал для кого-то угнетающей, не учитывающей интересы машиной, которая по ним едет.