Мы в процессе формирования государственности.
То, что мы вообще существуем в таких сложных условиях – очень хороший фактор. Наличие полноценных параметров государства, в том числе, дееспособная армия – еще один хороший фактор. В нашей стране, несмотря на то, что она ведет войну, наблюдается рост ВВП. Это не такие уж и плохие параметры для воюющего государства. Поскольку я – экономист, то говорю именно о росте экономики в условиях войны и оцениваю его как исключительно позитивный фактор, который доказывает, что условия, в которых живет Украина, изменились. В первую очередь, условия для предпринимательства. Я не утверждаю, я делаю вывод из роста: если есть рост – значит, улучшились условия.
И хоть война является большой проблемой, полагаю, дело не в конкретной войне, которая сейчас ведется, а в том, что наша жизнь изменилась. Более 22 лет у нас были такие отношения с РФ, когда у нее не было сомнений, что мы находимся в ее сфере влияния. И вот мы явно показали даже не то, что выходим из ее сферы, а хотим развивать отношения с другими союзами и странами. Этого было достаточно, чтобы Россия принялась угрожать военной силой: максимально агрессивным путем. Вот это сложное положение затянется на долгие годы. Когда сейчас предлагают закончить войну любым образом, я не вступаю в такие обсуждения, ведь «давайте закончим войну с агрессором» — означает «давайте сдадимся ему». Много лет я не сторонник тех, кто говорит, что если сменится руководство РФ, то она перестанет нам угрожать. Нет, думаю, на протяжении десятилетий наши интересы с РФ будут противоположными. Нам придется жить в условиях этой угрозы: это и есть главная проблема – жить в условиях российской угрозы.
Мы оказались неожиданными для РФ: там были уверены, что мы поведем себя где-то как в Крыму, а вышло иначе, что и стало неожиданностью не только для Москвы, но и многих в Украине. Однако это еще и задача: как жить по соседству с государством, которое относится к тебе как к неполноценной стране, для которой границы с этой страной являются, по сути, границами фронта? Это – проблема. Как в таких условиях развиваться? В мире есть примеры, как живут страны в подобных условиях, и я бы не сказал, что это – спокойная жизнь. В первую очередь, имею в виду Израиль. Это – неспокойная жизнь: она подразумевает, что нам придется тратить относительно большие деньги на вооружение и делать это достаточно долго. Может, десятилетие, может, и больше: у нас с РФ фундаментальные противоречия. И это не значит, что Украина будет развиваться медленнее – нет. Это значит, что состояние украинцев будет расти медленнее: придется тратить средства на армию, вооружения и все, что связано с конфликтом. И мы должны это осознать.
Когда я слышу буквально истерики о том, как мы плохо живем, и как хорошо в Исландии или Ирландии, и почему мы не живем так, как они, то у меня возникает много вопросов. В том числе: что вы хотите, ведь мы воюем? И, заметьте, при этом – растем. То есть, я бы не сказал, что мы – хорошо организованная страна. Нет, я не могу этого сказать. Но динамика за последние четыре года с точки зрения противодействия украинского народа тем объективным факторам, которые будут действовать на нас еще десятилетия – позитивна.
То есть, мне кажется, та ситуация, которую я только что описал, парадоксальным образом способствует формированию украинской нации и государства. Украинцы не привыкли доверять государству и не чувствуют государство своим: у них такие традиции. И в этом смысле эти чувства формируются и становятся более зрелыми. И в этом есть плюс нашего конфликта. В долгосрочной перспективе мы станем украинской нацией. Мы перестанем быть этносом с разнообразными группами. Украинцы показали на протяжении столетий любовь к этносу. Но в то же время они показали, что не смогли в тяжелых условиях создать государство. Среднестатистический украинец любит свой этнос, но не доверяет государству. И это – то, что мучительно изменяется на наших глазах. Это очень хорошая тенденция.
Мы в процессе формирования здоровой государственности. Я бы не сказал, что мы сейчас являемся полноценным государством: мы работаем над этим, мы формируем. Когда мы станем полноценным государством – вопрос, ведь это долгий процесс, который может занять не одно десятилетие. Но я могу назвать один показатель: когда у нас сформируется государственническая бюрократия. У нас ее никогда не было: все госслужащие были слугами Москвы. Сформируется государственническая бюрократия – важнейший слой для полноценного государства. Это когда государство у тебя в сердце, а не ты просто служишь на каком-то удобном и выгодном месте. И, да, это не значит, что никто не будет действовать в своих интересах: нет, мы ведь не ангелы. Но это значит, что интерес государства станет жестким ограничителем личных интересов.