Фундамент «Минских соглашений» фактически был уничтожен.
После признания т.н. «ЛДНР» Путин решил не останавливаться и выдвинул Западу и Украине новый ультиматум, открыто угрожая дальнейшей военной агрессией. О том, кто с кем и о чем может вести переговоры в сложившейся ситуации и по каким сценариям она может развиваться дальше – в материале РБК-Украина.
Своим решением о признании независимости т.н. «ЛДНР» Владимир Путин полностью изменил привычную повестку вокруг Донбасса. Закон об «особом статусе», передача контроля за украино-российской границей, проведение выборов в ОРДЛО, «формула Штайнмайера» и так далее – все эти вещи, вокруг которых годами длились бесконечные споры, резко потеряли актуальность.
Ведь своим решением Путин уничтожил их фундамент – Минские соглашения. Вся их суть, стоит напомнить, сводилась к порядку реинтеграции ОРДЛО в Украину, Киев видел этот процесс по-своему, Москва – по-своему. Одностороннее признание Москвой «независимости» своих прокси-образований на Донбассе с минским процессом несовместимо в принципе. Потеряли основу для своей работы и Трехсторонняя контактная группа, и «нормандский формат».
«Минск» в тумане
На протяжении первых суток после подписания Путиным указов о независимости т.н. «ЛДНР» все же сохранялась некоторая неопределенность вокруг судьбы «Минска», даже из РФ об этом поступали противоречивые сигналы. Впрочем, лично Путин на пресс-конференции 22 февраля прямо заявил, что Минских соглашений уже «не существует».
О «фактическом выходе» России из Минских договоренностей вчера заявил и президент Украины Владимир Зеленский. Впрочем, как отметил глава МИД Дмитрий Кулеба, «Минск» все же является деликатным вопросом, и со своим отношением к нему в сложившейся ситуации Украина еще будет определяться дополнительно.
«Пока что никакой альтернативы ТКГ нет, надо подождать немного, чтобы понять, Минские договоренности полностью умерли или нет. Надо обсудить этот вопрос и с ОБСЕ. В начале марта должна состояться очередная встреча ТКГ, думаю, мы на нее придем – вопрос в том, придет ли другая сторона», – сказал глава комитета Верховной рады по внешней политике и член украинской делегации в ТКГ Александр Мережко.
Москва и ранее не признавала себя стороной Минских договоренностей и с ее точки зрения даже после признания т.н. «ЛДНР» ничего не поменялось. В то же время, как отметил Мережко, есть ряд практических вопросов, связанных с Донбассом, которые так или иначе надо будет решать. В частности, об освобождении незаконно удерживаемых в ОРДЛО украинцев.
«Какая-то коммуникация все равно должна быть, и наших людей надо возвращать, но на данный момент нет понимания, с кем и как разговаривать», – заключил нардеп.
По словам другого члена украинской делегации в ТКГ Сергея Гармаша, после решений Кремля по «ЛДНР» Минские соглашения утратили свою роль как сдерживающего Россию фактора, следовательно, смысла в них больше нет (но Гармаш подчеркнул, что высказывает лишь собственное мнение как аналитика, а не официальную позицию ТКГ).
Также он отметил, что под большим вопросом оказалась деятельность миссии ОБСЕ на Донбассе, которая годами фиксировала ситуацию по обе стороны линии разграничения (в тех рамках, в которых ей это позволяли боевики на территории ОРДЛО). Ведь ее работа также предусматривалась «Минском».
«Перед ОБСЕ будет стоять вопрос, на каком основании там будет находиться их миссия, нужно ли теперь им будет согласие т.н. «ЛДНР», сможет ли ОБСЕ с ними общаться – если ОБСЕ их не признает и не будет признавать», – сказал Гармаш.
Гуманитарные вопросы, вроде обмена пленными, могут решаться, например, через посредничество Красного креста или ООН. Тем более, обязательство РФ обеспечить необходимый доступ сотрудникам Красного креста на территории ОРДЛО было взято на себя Россией на парижском саммите в декабре 2019 года.
Для решения прикладных вопросов – вроде ремонта коммуникаций, поврежденных обстрелами на линии фронта – останется Совместный центр контроля и координации (СЦКК), полагает Гармаш.
«СЦКК не привязан к «Минску», он был создан начальниками генштабов Украины и РФ в 2014 году. Россияне формально и де-факто оттуда вышли, но мы считаем людей, которые там сейчас находятся с другой стороны, представителями РФ, и не важно, как они сами себя называют», – отметил он.
В целом же, по словам Гармаша, перспективы дальнейших переговоров в разных форматах во многом зависят от взгляда западных партнеров Украины на эти процессы.
Форматы и гарантии
В последние пару дней связанная с российской эскалацией и ситуацией на Донбассе дипломатическая активность не снижала обороты. Лидеры стран ЕС и НАТО, вместе с Украиной, каждый день продолжают обсуждать сложившуюся ситуацию. А вот с Россией, после решения Кремля на счет т.н. «ЛДНР», дипломатические контакты, по крайней мере, на некоторое время, похоже, будут ограничены.
Примечательно, что госсекретарь США Энтони Блинкен отменил назначенную на 24 февраля встречу с главой российского МИД Сергеем Лавровым. «На прошлой неделе я предложил встречу с Лавровым, но при условии, что Россия не вторгнется в Украину. Сейчас мы наблюдаем, что вторжение начинается. Поэтому нет смысла сейчас проводить эту встречу», – заявил Блинкен.
Новые переговорные форматы в новых условиях пытается предлагать Украина. В частности, речь идет о саммите лидеров государств – постоянных членов Совбеза ООН, а также Украины, Турции и Германии. «Большинство участников саммита уже поддержали эту инициативу, в частности президент Эрдоган, который подтвердил это мне в телефонном разговоре», – сообщил Зеленский.
Но перспективы и повестка новых переговорных форматов пока остаются очень туманными.
«Главный вопрос – о чем договариваться. Без ответа на него нельзя говорить о форматах. Украина может договариваться о выведении войск РФ, отзыве признания т.н. «ЛДНР», но это нереально с точки зрения России. США могут договариваться про отвод войск и устранение угрозы – но не для того Россия концентрировала войска, чтобы их отводить. Нас ждет пауза, пока все поймут, кто где находится, в чем их долгосрочные интересы и на что можно идти», – сказал изданию экс-министр иностранных дел Константин Грищенко.
Задача Украины на обозримую перспективу, о которой Владимир Зеленский говорил и на Мюнхенской конференции – как можно скорее получить гарантии собственной безопасности. Какими именно они могут быть – пока неясно. По словам Дмитрия Кулебы, пока что главными гарантиями Украины являются ее дипломатия и вооруженные силы.
Безусловно, идеальным вариантом было бы присоединение Украины к какому-то альянсу коллективной безопасности, организованному по принципу НАТО (раз уж перспектива членства там сейчас не стоит на повестке дня). Но сейчас это выглядит явно утопично – ведь коллективная безопасность предполагает, что все члены союза будут вместе защищать любого из них от внешнего нападения. В условиях Украины – от прямой, а начиная с понедельника-вторника еще и «официальной» агрессии со стороны России.
«Украина ставила вопрос о гарантиях и раньше, и это как-то не повлияло на развитие ситуации в последние несколько месяцев. Потому продолжать такую активность нужно, но рассчитывать, что в результате мы получим гарантии безопасности, исходя из того, что мы увидели в понедельник (признание т.н. «ЛДНР», – ред.), – в ближайшее время сложно», – сказал Константин Грищенко.
Ультиматум и сценарии
К вечеру 22 февраля исчезла еще одна интрига, возникшая после решения по т.н. «ЛДНР» – о том, в каких именно границах Россия признала донбасские образования. Либо в рамках всей территории Донецкой и Луганской областей, либо в рамках фактически оккупированных земель. На протяжении дня и от боевиков, и из Москвы на этот счет поступали очень противоречивые сигналы.
Путин же высказался прямо – обе т.н. «республики» признаны в пределах всех Донецкой и Луганской областей. Тем самым президент страны-агрессора прямо очертил перспективу дальнейшего наступления, к примеру, на Славянск или Мариуполь. По словам Путина, вопрос о границах в будущем должен решаться на переговорах между Украиной и т.н. «ЛДНР». Это показывает, что идея «прямого диалога Киева с Донецком и Луганском» остается в московской повестке дня даже после краха Минских соглашений.
Не менее четко Путин озвучил и фактический ультиматум, обращенный к Западу, но – в первую очередь – к Украине, из трех пунктов: признание «волеизъявления крымчан», добровольный отказ Украины от НАТО и ее демилитаризация. В качестве угрозы к ультиматуму прилагается возможное использование российских войск на территории Украины, на которое Путин во вторник получил формальное согласие Совета федерации. По факту же российские регулярные войска, по многочисленным сообщениям, начали массово входить на территорию ОРДЛО еще в ночь на вторник.
Вскоре с ответными решениями выступил и президент США Джо Байден, огласивший о новом пакете санкций в связи с признанием т.н. «ЛДНР». Пока что санкционные меры достаточно скромные: под удар попали два российских банка и трое представителей российской элиты, ограничены и операции с российским госдолгом на западных финансовых рынках. Со своими санкциями выступили в Великобритании и Евросоюзе, самая заметная – остановка сертификации газопровода «Северный поток-2» (впрочем, этот процесс и так был приостановлен).
Самый важный аспект текущего раунда санкций – их поэтапность. То есть США вместе с другими западными странами планируют постепенно вводить санкционные пакеты по мере дальнейших агрессивных действий РФ. А такие действия, судя по всему, крайне вероятны уже в короткой перспективе. Эксперт «Украинского института будущего» Илия Куса в разговоре выделил пять сценариев дальнейшего развития событий.
Первый – то самое масштабное вторжение в Украину с разных направлений (основным плацдармом все же будет выбран Донбасс), о котором в последние месяцы постоянно говорили на Западе. Второй – весьма маловероятный – условное «Приднестровье 2.0», когда войска РФ выйдут на нынешние границы ОРДЛО, остановятся там и фактически заморозят конфликт на долгие годы с сохранением статус-кво.
Третий сценарий – продолжение того, что наблюдалось на Донбассе все последние годы: военный конфликт малой интенсивности, сопровождающийся постоянным политическим давлением. Впрочем, с учетом того, что в ОРДЛО, уже не скрываясь, появятся российские регулярные войска с соответствующим вооружением, ситуация на фронте для Украины станет сравнительно более тяжелой.
Четвертый вариант – условная «конфедерация», предполагает поэтапную военную эскалацию (сначала – попытка выйти на админграницу Донецкой и Луганской областей, потом – пробить «корридор» в Крым, возможно – прорваться на Харьковщину и т.д) с целью навязать Украине невыгодное политическое соглашение.
«Речь уже будет идти не о реинтеграции территорий, а нас заставят напрямую разговаривать с лидерами т.н. «республик» и подписать с ними соглашение о какой-то конфедерации. Это логика «Минска», только без соглашений – а военным путем пойдет навязывание нам не просто перемирия, а нового, крайне невыгодного политического договора», – сказал Илия Куса.
Но самой вероятной он считает попытку реализовать условный сценарий «Грузия 2.0». Он предусматривает повторение агрессивных действий РФ в Абхазии и Южной Осетии – когда российские регулярные войска вместе с местными боевиками проводят несколько «операций по принуждению к миру», с навязыванием Украине невыгодных условий перемирия.
Возможна попытка организации новых «котлов», которые наверняка вызовут резкую реакцию украинцев, в том числе и в Киеве (и послужат дополнительным фактором дестабилизации). В конечном счете, полагает Куса, российские войска попытаются выйти на границу Донецкой и Луганской областей и закрепиться на новой линии разграничения.
Конечно, реализация этих сценариев зависит и от реального исхода боевых действий, способности украинских сил сдерживать наступление агрессоров, и от санкционных действий Запада. Но решение об эскалации, полагает Куса, в Кремле уже приняли. «Почти все эти сценарии – это эскалация, вопрос только в какой форме и масштабе. Признание независимости т.н. «ЛДНР» – это выбор Путина в пользу базового сценария – эскалации», – сказал Куса.
По его словам, ближайшие недели станут определяющими для понимания того, по какому именно сценарию решили действовать в Москве и какой будет реальная реакция Запада на эти действия. А в перспективе нескольких месяцев уже обрисуются и новые переговорные платформы и форматы: кто, с кем, о чем и на каких условиях будет договариваться. Впрочем, последние дни показывают, что события могут развиваться намного стремительнее любых прогнозов.