О сирийской стратегии Барака Обамы.
Очевидная цель мемуаров Картера – показать свою роль в победе над Исламским государством. Бывший министр обороны утверждает, что эффективные операции против ИГ и особенный план военных действий, которому, как заявляет Картер, США и союзные силы следуют до сих пор (две «красные стрелки», указывающие на Мосул и Ракку) появились только после его назначения в феврале 2015 года. Но если отложить в сторону эту часть, то 45 страниц доклада Картера описывают усилия, которые в регионе мало кто поддерживал.
Картер обвиняет США в выходе из Ирака из-за появления Исламского государства. Но даже после того, как боевики создали свое «государство» «жители региона не желали возвращения сил захватчиков», вспоминает бывший министр. На протяжении двух лет работы Картер должен был «помочь иракскому премьер-министру принять больше американских сил». Иракские силы тоже изначально не хотели сражаться, раздражая Картера и американских генералов, подталкивающих иракцев к действию.
Очевидно, сирийское правительство президента Башара Асада еще меньше радовалось вмешательству США, даже когда американская администрация предложила создать местные отряды для борьбы с ИГ с нуля «путем набора отдельных бойцов, формирования их в подразделения, обеспечения тренировками и снаряжением в Турции и Иордании и возвращения их к борьбе в Сирии». Хотя, как объясняет Картер, идея заключалась в том, чтобы эти бойцы не участвовали в сирийской гражданской войне, Асад хорошо знал, что США о нем думают. Тогда подключился Картер и изменил план, направив поддержку США на существующие военизированные формирования. «Почти все настоящие бойцы уже были частью специальных групп, и все хотели бороться с Асадом, так же, как и с ИГ.
Это произошло после того, как США проигнорировали общение Асада с Путиным. Путин же расценил вмешательство США в гражданскую войну, как попытку смены режима в Сирии. Он уже выступал против таких вещей ранее, например, в Ливии (даже поссорился тогда с президентом РФ Дмитрием Медведевым, оставившим западное вмешательство в ливийские проблемы без ответа). Вооружая и тренируя антиасадовские группы, администрация Обамы – и лично Картер, фактически изменили стратегию, втянув в конфликт Россию.
После начала российской операции в сентябре 2015-го Картер вспоминает о постоянных попытках Москвы навязать свою модель сотрудничества с американцами. «Россия стремилась связать США и антиигиловскую кампанию с тем, что она сама делала в Сирии, постоянно рассказывая миру о своем желании сотрудничать с нами, прося делиться разведданными», – пишет Картер. Он отказал по трем причинам. Во-первых, координирование работы с Россией, тесно сотрудничающей с Ираном и Сирией, могло ослабить намерение иракского премьер-министра Абади работать с американцами. Во-вторых, это могло бы связать США с «бесчеловечной» российской кампанией. И наконец – и я полагаю, это самое важное для администрации Обамы – «было бы наивно дать России незаслуженное лидерство на Ближнем Востоке».
Неудовлетворительное взаимодействие с Россией и борьба Картера против сделки госдепартамента Джона Керри с Путиным, которая предполагала координирование военных действий, а не урегулирование конфликта, описывается в главе о «помехах и пассивных наблюдателях». Кроме Ирана и России, есть еще Турция, которая, если верить бывшему министру, «создала больше всего осложнений во время кампании», и страны Персидского залива, которые, по словам Картера, «были активны в лоббировании, но так и не предприняли конкретных действий на поле боя».
Таким образом, интересы США не соответствовали интересам Ирака, Ирана, России, Турции, правительства Асада в Сирии и стран Персидского залива. У США вообще были активные союзники?
Были некоторые повстанцы, выступавшие против Асада (кроме тех, что цеплялись за исламистские причины) и больше всего – курды. То, что США их поддержали, конечно, стало главной причиной, почему Турция превратилась из союзника в «помеху». Но, по крайней мере, кто-то действительно хотел, чтобы США ввязались в конфликт по причинам, меньше всего связанным с ИГ, и больше – с курдской мечтой о суверенном государстве. Теперь иракские курды проголосовали за независимость, оправдав все опасения премьера Ирака в отношении американской операции против ИГ.
Сражаясь с ИГ, США сумели наступить на мозоль каждому в этом небольшом измученном регионе, относившемся к США уже с опаской после авантюр в Ираке и Ливии. Картер проливает свет на то, как это произошло, как и на механизм победы над ИГ. Это объясняет, почему в регионе не будет мира даже после ухода ИГ: Картер лично пишет, что обеспокоен что «усилия по стабилизации и управлению международным сообществом будут отставать от военной кампании». Его работа также подняла вопрос о том, можно ли было достичь более прочного урегулирования, если бы Асад и его союзники с одной стороны, а Турция – с другой решали проблему ИГ без американского вмешательства.
Но после ухода Барака Обамы вмешательство США только усилилось, а политическая стабильность в Сирии и Ираке слабеет по мере того, как страны Ближнего Востока мирятся с треугольником политических воротил США-Россия-Турция. Картер может гордо заявить о своей роли в создании новой нестабильной структуры.